Когда слушаешь непрерывный речитатив сказителя “Манаса”, иногда кажется, что надвигается стотысячная рать во главе  с самим великим баатыром в лице мудрого Саякбая Каралаева — великого манасчы,
вместившего в себя многомиллионные строки дастана.

Говорим: «Манас, Манас!». Но при этом, возможно, знаем всего лишь тысячную долю того, что знает Саякбай.
…Кто такой вообще Саке (так уважительно называли его)? Только ли манасчы? Или особый талант от Бога? А может, он просто сверхчеловек, одухотворенный свыше?
Саякбая Каралаева называли  «Гомером XX века» за могучий и самобытный талант.
Он принимал участие в праздновании столетия финского эпоса «Калевала» в 1949 году. Позже, удивленный его даром, писатель Геннадий Фиш напишет следующее: «Когда совсем необразованный кыргызский старик потрясающе рассказывал эпос «Манас», мы понимали без переводчика». Такую же высокую оценку давали Александр Фадеев, известные академики и востоковеды.
Великий писатель Чингиз    Айтматов вместе с Саякбаем Каралаевым жил в одном доме, в одном подъезде и даже на одном этаже. Ч. Айтматов, пожалуй, один из немногих людей, который ещё при жизни С. Каралаева считал его гением, боготворил и относился к нему с великим уважением. Все хорошо помнят, какую трогательную речь произнёс он, когда хоронили великого манасчы в 1971 году на Ала-Арчинском кладбище.
По воспоминаниям Ч. Айтматова, однажды в нашу республику приехал министр культуры Алжира Мурат Бурбу. Увидев и услышав великого манасчы, он был поражен и даже прослезился. Затем, обняв и поцеловав сказителя, сказал: «А вы говорите, что у кыргызов не было письменной литературы. Вот этот старик — ваша национальная библиотека». Он был удивлен тому, что это то песня, то музыка, то кино, то театр, то плач, то  сказка, —  и всё в одном лице!
В 1983 году, когда Ч. Айтматову вручали Ленинскую премию, в церемонии  участвовал известный музыковед В.Орлов. На торжестве Саякбай читал отрывки из эпоса. Услышав  его, В. Орлов воскликнул: «Какая инструментовка! Потрясающе!». А когда сидевший рядом учёный Азис Салиев начал тихо переводить эпос на русский язык, он попросил: «Простите, давайте лучше я полюбуюсь этой удивительной инструментовкой!». То есть, когда пел Саякбай, эпос не нуждался в переводе.
Саякбай поражал энциклопедической памятью, стремлением передать сюжет эпоса наиболее полно и достоверно. Он снискал популярность именно тем, что сочетал дар сказителя и актера. Вот как писал о С. Каралаеве Чингиз Айтматов в своей статье «Он знал миллион строк океаноподобного «Манаса»: «Саякбай Каралаев был художником национального значения… Чтобы охватить мыслью всю глубину и ширь предания древних времен, чтобы держать слово о «Манасе» перед лицом прошлого и настоящего, сказитель должен был обладать недюжинным интеллектом, феноменальной памятью, колоссальной фантазией и артистическим талантом. Таким и был наш Саякбай Каралаев, посвятивший всю свою жизнь искусству «Манаса».
Когда смотришь на Каралаева,  пластику его лица, жестов, выражение глаз, когда слушаешь этого человека, обладающего исключительным даром художественного перевоплощения, кажется, что и сам он является олицетворением эпического начала… Исполнительская манера Каралаева полна душевного накала: ритмика, страстность, вдохновение — и рядом тоска, горе; переживания, слезы — и рядом мужество, решимость, отвага. И снова раздумья, смех и плач…”.
«Манас» не знает границ и национальностей. Например, мало кому известно, что манасчы Асанкан Жуманалиев по национальности был русским. Родители его усыновили.  В юные годы он увидел по телевизору С. Каралаева и был восхищен его талантом. Асанкан страстно хотел встретиться с ним и рассказать «Манас». Ему удалось увидеть великого манасчы и получить  его напутствие. После этой встречи юноша начал рассказывать отрывки из эпоса «Манас». Это отвергает домыслы о том, что только кыргызы могут рассказывать «Манас». Прежде всего человек должен быть предан «Манасу».
Когда классик — переводчик «Манаса»  Семен Липкин начал переводить эпос, Саякбай  напутствовал его: «Помни, манасчы должен иметь чистую душу».
Известный музыковед В. Виноградов изучал музыкальность и напевы эпоса «Манас» по сказаниям С. Каралаева.  Он вспоминал,  что манеры его были  своеобразны и самобытны, жесты — энергичны и не повторялись. Лицо одухотворенное. На нем происходит непрестанная смена мимических кадров. Манасчи сидит, но поза его изменчива, подвижна. С. Каралаев мог раскаяться, как герои эпоса, умереть тысячу раз и возродиться.  Темп разный: ускоренный, медленный, иногда как декламация, иногда как будто дает клятву, иногда спокойно, иногда сурово, иногда возбужденно. А когда происходит  трагедия, плачет сам и заставляет плакать других. Его плач — это плач народа.
Когда герой побеждает, сказитель торжествует, радуется. Есть моменты, когда его речь просто льётся, как река. Иногда, засучив рукава, переходит на другой уровень и сильнее  жестикулирует. Отдельные строки повторяет, но уже другим голосом. Иногда переходит на мелодию кошока. И все это  происходит эмоционально, в захватывающем темпе. Каралаев мгновенно перевоплощался то в одного, то в другого героя, как будто играл за целый театр.
Семен Липкин вспоминал: «Во время  Декады киргизской культуры в 1939 году мы выступали вместе на вечере в Доме литераторов, в разных местах Подмосковья. Он пел, а потом мы читали. Каралаев — гений, и, как все гении, он был наивен, что-то детское в нем было. Я тогда был тоже очень молод. И вот где-то в Подмосковье и начал свой перевод пением под музыку Саякбая. Ему безумно понравилось, и он сказал: «Ты тоже мастер!». Сказитель обладал колоссальной памятью, особенно ему нравились батальные сцены. Мне особенно запомнились выступления Каралаева у него на родине, в юртах перед земляками. Вдохновленный сценами битв, Саякбай, закатав рукава, вскакивал, вместе с ним вскакивали с мест слушатели, так захватывало всех его исполнение».
Партийная республиканская газета «Кызыл Кыргызстан»  писала (30.09.1945 г.), что,  услышав на декаде сказителя, сам великий диктатор ХХ века И. Сталин был покорен его талантом.
По утверждению бывшего руководителя Института  мозга человека, выдающегося нейрофизиолога и академика Н. Бехтерева, человеческая память может  вместить около 70 тысяч сообщений. А наш Саякбай  мог без перерыва спеть полтора миллиона строк!..
Знаменитые оперные певцы могут петь максимум 10 часов, да и то с антрактами. По рассказам очевидцев, С. Каралаев воспевал Манаса Великодушного три дня и три ночи,  то есть 72 часа!
Я нашел информацию, что он сам однажды восхищенно сказал: «Я единственный раз получил удовольствие, когда 23 дня рассказывал эпос на пастбище Солтон-Сары. Это уже не искусство, а какое-то чудо!».
Писатель Николай Удалов очень дружелюбно относился к сказителю. Даже писал о нём эссе. Однажды, когда Удалов лежал в больнице, в соседней реанимационной палате всю ночь его любимый друг С. Каралаев сказывал эпос. Писатель хотел встать, но, к сожалению, ему  был прописан  постельный режим.
Этот факт подтверждает  народный поэт Абдрасул Токтомушев, который за день до того навестил больного С. Каралаева. Врачи объяснили ему, что манасчы уже в коме, ничего не воспринимает и никого не узнает.  Когда же поэт вопреки запрету  вошел в палату, великий манасчы лежал без движения, с закрытыми глазами и невнятным голосом читал  эпос.
Всю ночь он пел, а к утру скончался, до конца сохранив верность “Манасу”.
Если раньше начинающим манасчы снился сам Манас Великодушный и давал им  напутствие, то в последнее время новой плеяде сказителей снится и дает благословение С. Каралаев.…

Каныбек ИМАНАЛИЕВ,
депутат Жогорку Кенеша.