В последнее время в обществе полыхают страсти по поводу использования государственного и официального языков. Одной из причин стал инициированный депутатами Жогорку Кенеша законопроект о внесении изменений и дополнений в закон о госязыке.

Первоначальный вариант Урмат Аманбаевой вызвал критику части СМИ и общественности. Но в конце концов затея претерпела значительные изменения. В итоге сейчас в парламенте находится документ «О внесении дополнений и изменений в некоторые законодательные акты Кыргызской Республики (в Закон КР «О государственном языке Кыргызской Республики», Конституционный закон «О правительстве Кыргызской Республики», Кодекс «Об административной ответственности», в законы «О государственной службе», «О местной государственной администрации», «О местном самоуправлении», «О рекламе»)», автором которого стала целая плеяда законотворцев: У. Аманбаева, К. Абдиев, Г. Садырбаева, К. Осмоналиев, М. Осмонов, Ж. Исаев, Б. Мамырова, Н. Нарматова, Э. Эрматов, А. Алтыбаева, Э. Жумалиева, М. Сабиров. И в законопроекте уже нет ничего того, за что мы считали сырой первую версию.

Но общественность, пока не осведомленная об этом, но зато хорошо изучившая ранние варианты, продолжает сетовать. Гораздо хуже возникшая путаница: Президент недавно подписал абсолютно другой закон (см. наши материалы «Законы будут принимать на двух языках», «О тарифах и русском языке» в предыдущих номерах). Однако одни конкретные лица (обойдемся без имен) оказались дезинформированы о его содержании, другие решили по ошибке, что речь идет как раз о том проекте, что все еще в парламенте и выдержал только два чтения.

Именно о них глава государства говорил недавно на заседании Совета обороны, затронув вопрос языка. Выступление дало повод новым публикациям и толкованиям. А мы решили поговорить об этой животрепещущей теме, а также о Концепции укрепления единства народа и межэтнических отношений в Кыргызстане с заведующей отделом этнической, религиозной политики и взаимодействия с гражданским обществом аппарата Президента Мирой КАРЫБАЕВОЙ.

— Мира Аскеровна, работа над концепцией вышла на финишную прямую?

— На заседании Совета обороны ее проект одобрили, причем единогласно, но с дополнениями. Несколько членов и гостей высказали конструктивные предложения. Сейчас мы решаем, как их встроить в текст.

— В последнее время остры дискуссии о государственном и официальном языках. Вот и на последнем заседании Общественного экспертного совета при Президенте поднимался вопрос. Какова, на ваш взгляд, ситуация?

— Различные стороны при обсуждении роли языков, по моим наблюдениям, очень склонны к крайностям. Буквально вчера я слышала заявление одного уважаемого человека, который сам является членом Национальной комиссии по государственному языку, что для его развития ничего не делается. Люди привыкли повторять эту фразу в критическом тоне. Но если быть справедливыми и посмотреть на вещи сбалансированно, честно, то, наверное, правильно признать, что за последние два-три года для расширения использования государственного языка сделано неизмеримо много по сравнению с прошлыми этапами развития страны.

Почти ежедневно появляется информация об издании новых словарей, вот сегодня сообщили о выпуске словаря терминов. Много печатается книг, учебников. Нацкомиссия подготовила справочник по делопроизводству и распространила в государственных органах. Создаются новые интернет-ресурсы, расширяется кыргызскоязычный сегмент KG-зоны Глобальной сети, энтузиасты вносят вклад в развитие Википедии на кыргызском.

Есть подвижки в сторону ведения делопроизводства на государственном. Речь идет об инициативах — как местных государственных администраций, так и центральных органов власти, в частности, недавно решено обучать государственному языку сотрудников аппарата правительства. Что касается аппарата Президента, оно началось еще в 2010 году по инициативе нацкомиссии. Работников распределили в начинающую, продолжающую и продвинутую группы и занимались с ними отдельно. Процесс продолжается, и есть сотрудники, серьезно улучшившие свои языковые навыки. Кстати, на недавнем заседании Совета обороны, которое шло большей частью на государственном языке, рядом со мной сидел представитель отдела экономического анализа и мониторинга развития аппарата Президента, этнический русский, и вел протокол, понимая все, что происходит. То есть говорить, что мы по развитию и продвижению госязыка находимся на том же уровне, что и раньше, — необъективно.

Другая крайность такова, что расширение использования государственного языка сразу встречает шквал негативных, чрезмерно эмоциональных возражений, публикаций и обвинений в том, что притесняется официальный язык. Именно поэтому Президент на заседании Совета обороны дал разъяснения. Совершенно четко сказал, что государственный язык должен и будет использоваться все более широко. Такой вопрос давно и успешно решен во всех государствах бывшего Советского Союза, и нигде эмоциональной реакции нет. Статус русского языка закреплен официально, Конституцией, и никакими другими законами, подзаконными актами не может быть отменен. Все понимают роль и значение русского языка — как историческое, культурное, так и прикладное в контексте внешней трудовой миграции. Жители глубинки сегодня просят улучшить качество преподавания русского.

То есть все здравомыслящие люди понимают, что это два уравновешенных, необходимых компонента эффективной языковой политики, не надо их противопоставлять. Некоторые рассуждают так, словно мы живем в мире сообщающихся сосудов: если где-то прибыло, в другом месте тут же убыло. Но это не та сфера, где следует применять законы примитивной физики. Мы можем и должны успешно развивать государственный язык и сохранять использование официального, а также изучать другие языки. Глава государства привел слова Президента Монголии Элбэгдоржа о том, что они когда-то перестали преподавать русский в школах и в результате у них выросло поколение, которое не выучило английский и не знает русский. Молодые люди не могут никуда выезжать из страны, потому что говорят только по-монгольски, и завидуют своим отцам и дедам, потому что те еще помнят русский язык. Надо же учиться на чужих ошибках.

Как раз-таки эта многолетняя неплодотворная дискуссия о каком-то мнимом соперничестве двух языков заставила нас в проекте концепции прописать новый подход. Необходимо ориентироваться на многоязычие, то есть знать и другие рабочие языки ООН. Мне могут сказать, что этого нереально добиться в условиях слабости системы образования, которая не справляется даже с задачей сбалансированного продвижения двух языков. Но говорить, что эта задача невыполнима, не могу: это надо делать каждому человеку на своем месте.

Приведу свой пример. Я окончила школу в Бишкеке, где тогда была только одна десятилетка с обучением полностью на кыргызском — №5. Соответственно я ходила в детский сад, школу, вуз, аспирантуру, защитила кандидатскую диссертацию, кстати, по национальному самосознанию, еще в 1999-м — все это на русском языке. Вот уже два с половиной года состою на государственной службе. Необходимость совершенствовать знание кыргызского у меня возникла только в этих стенах. До этого работала в экспертном сообществе, и моими рабочими языками являлись русский и английский. Теперь, когда мне далеко за сорок, я являю пример человека, который пытается стать трехъязычным.

В проекте концепции написано, что следующее поколение граждан Кыргызстана — обратите внимание: речь идет о молодом поколении — будет владеть государственным, официальным и еще одним из языков ООН. Ныне мир совсем другой, чем в дни моей молодости. У наших детей гораздо больше возможностей учить языки. Границы открыты, можно выезжать, в том числе по программам студенческих обменов. Интернет разрушил все препятствия для самообразования. То есть задача сделать многоязычными наши подрастающее и грядущие поколения вполне реальна, если мы сейчас поставим ее перед собой и будем двигаться к решению спокойно, планомерно, методично и, главное, консолидированно, а не пытаться из каждой новости о языковой политике сделать очередной скандал.

Хотелось бы призвать не связывать вопрос русского языка в Кыргызстане с этническим, то есть с положением русских, напрямую. Вопрос незнания госязыка касается и большого количества кыргызов, и других этнических меньшинств, для которых русский стал языком межнационального общения. Согласно данным международных исследований, проведенных в Центральной Азии в 2010 году, русский язык является вторым для 83% всех кыргызстанцев, которые владеют еще каким- либо языком, кроме родного.

Если мы сегодня не поставим перед собой такие цели, то завтра получим поколение людей, которые не смогут выжить в условиях глобализации. Специалист без знания английского не сможет участвовать в международных конференциях, читать передовую литературу по своей профессии. Многие российские ученые признаются, что, не зная английского, не могут включиться в международное пространство квалифицированных дискуссий. И поэтому мы приступаем к реформированию языковой политики, при том что государственный станет развиваться, а сфера его функционирования — расширяться, сохранится и увеличится использование других мировых языков.

И в этом инструментом могут стать модели многоязычного образования. Они в Кыргызстане апробированы. Сначала CIMERA провела исследования, потом прошло пилотирование в десяти школах страны во всех регионах. В десяти школах дети обучались одновременно на трех языках. Кстати, в Казахстане давно принята официальная концепция трехъязычия.

— Нужно ли было закладывать языковой вопрос в проект концепции?

— Вопрос регулирования межэтнических отношений нельзя решить без языковой политики. Это инструмент реализации, совершенствования и гармонизации межэтнических отношений. Если бы мы предложили обществу говорить о единстве этносов и при этом вообще не затронули тему языка, то концепция на самом деле никому не была бы нужна. Вопрос являлся ключевым во всех первоначальных вариантах документа: и принятом Ассамблеей народа Кыргызстана, и разработанном группой под руководством депутата Нарматовой. И на всех «круглых столах» участники говорили, что нужно квалифицированно вести языковую политику. Не принимать проект концепции мы не могли, а сделать это без раздела о языке нельзя. А разве в обществе этот вопрос не существует? Он ведь еженедельно поднимается разными силами по разным поводам: и законопроекты, и отдельные инициативы государственных органов, направленные на расширение использования государственного языка.

Уже несколько лет мы живем в обществе, где закрытых тем нет. Раньше попытки скрывать, изображать, что все хорошо, приводили к тому, что при каждой смене власти застаревшие болезни снова возникали. Обсуждать проблему надо, но квалифицированно, сбалансированно и справедливо.

—Может быть, болезненная реакция возникает потому, что часть населения воспринимает любые инициативы по аналогии? Президент ведь тоже сказал, что ура-патриоты дают повод. Мы же часто видим, как в парламенте, несмотря на то что по Регламенту Жогорку Кенеша депутаты и приглашенные имеют право выступать на официальном языке, то и дело отдельные законотворцы требуют от чиновников докладывать только на государственном…

— Да, если бы не эти перекосы, давление, принуждение, то, наверное, и ответная реакция стала мягче. Получается, мы сами себя загоняем в тиски конфронтации, на ровном месте конструируем конфликты.

— Спасибо за беседу!

Записала Алия МОЛДАЛИЕВА.