Поводом для обращения  к этой теме стал телефонный звонок в редакцию. «Это молодежка? – спросил детский голос, имея в виду наш спецвыпуск в газете «For you». – Вот вы писали о несправедливом отношении учителя к одной девочке… А у меня тоже очень сложный вопрос…» Большая пауза выдала состояние смятения говорившей (доверяться или нет?), но желание быть хоть кем-то услышанной перевесило чашу сомнения.
«Скажите, как пережить развод родителей?» — наконец выдохнула она в трубку застрявший в горле ком так, что я почувствовала холод от волны невероятной боли, накрывшей ее в этот момент. Вернее даже будет сказать хронической боли…
К сожалению, скудные знания в области детской психологии, полученные мною некогда в университете, оказались бесполезными. И я просто решила дать девочке возможность выплеснуть мне, невидимому собеседнику, всю боль своих переживаний… Салтанат (так назвалась она) говорила-говорила… А я лишь изредка вставляла беспомощные фразы типа «постарайся понять маму и папу», «они тебя любят, просто у них, да и у тебя тоже, сейчас очень трудный период», «все пройдет, забудется, время – лучший доктор», «родители разводятся друг с другом, но не с тобой»…

История первая
Лишить ребенка отца может… лишь сам отец
Салтанат учится в седьмом классе, и она – старшая из троих детей.
Девочка считает, что семья их была, как у многих: папа работал на стройке, мама торговала на рынке овощами. Особым достатком похвастать не могли, но и нужды тоже не испытывали. Дети были обуты-одеты, всегда сыты. Как старшей ей приходилось опекать младших сестер, выполнять  почти всю работу по дому, поскольку родители без выходных пропадали на стройке и рынке.
Чем девчонки живут, отец не интересовался вообще, а мать только выдавала по утрам задание сварить, постирать, пропылесосить, сходить в магазин…
— Родители часто ссорились. Из-за денег, редкого, но все же пьянства отца, его претензий к маме всяких, — поделилась Салтанат. – Мы с сестрами в такие минуты забивались куда-нибудь, чтобы не попасть под горячую руку одного или другого. Но ссоры кончались, и все шло, как обычно…
Пока глава семейства не сообщил о предстоящем разводе и не повесил замок на дверь одной из двух комнат в квартире.
— Мы вчетвером живем теперь в одной комнате, — рассказывала девочка, — а папа перестал замечать и нас, своих дочерей, будто нас вовсе нет на свете.
Когда девочки сталкиваются с ним в коридоре или на кухне, то стараются либо прижаться к стенке, либо поскорей уйти с глаз долой. У отца даже своя полка для продуктов в холодильнике, брать которые им не дозволено.
— Знаете, я смотрю иногда на него, как на чужого, как на непонятное мне существо, которое еще недавно считалось моим отцом, а теперь даже не здоровается… — с горечью и болью призналась Салтанат.
Её тревожит множество вопросов: как они будут жить дальше без финансовой поддержки отца, что теперь изменится в отношениях с одноклассниками, когда они узнают о ее беде, ведь  в дом нельзя будет приходить даже подружкам, потому что стыдно… Но главное – как помочь маме, которая  то молчит, то плачет, то кричит на дочек,  но никогда не упускает случая поскандалить теперь уже с мужем-соседом…

История вторая
Бунтари или хулиганы?
В один из ясных дней осени, прогуливаясь, обратила внимание на стайку девчонок на детской площадке. Их игра сопровождалась такими взрывами смеха, что многие из них просто хватались за животы. Детское веселье вызвало любопытство: да над чем же они так хохочут, подумалось мне, и я приостановилась невдалеке, не заметив  двух мальчишек, стремглав несущихся тоже на хохот.
Смена кадров, как  в кино, произошла неожиданно: две девочки были сбиты с ног, другие бросились на обидчиков, стараясь оттащить их от упавших подружек. Поскольку девчонки хватали хулиганов за руки, те стали бить лежавших на земле ногами, не давая возможности встать. Били куда придется: по голове, спине, рукам, лицу, ногам…
Моя попытка остановить драку закончилась тем, что мальчишки отступили, но не сдались. Взгромоздились на дерево и стали швырять в подружек сломанными ветками и невесть из каких запасов взятыми камнями.
Посоветовав девичьей компании переместиться на площадку у подъезда, собралась было уйти. Но парочка с дерева была уже тут как тут, рядом в кустах, и оттуда полетели пластиковые бутылки, камни, какой-то мусор…
Слова мои с просьбой прекратить безобразничать пролетали мимо ушей «развоевавшихся», как та самая пустая пластиковая посуда… Я достала сотовый и изобразила звонок якобы в милицию.
— Звоните хоть президенту, — раздалось дерзко из кустов.
И тут мне пришла «подмога» из открытого окна на первом этаже:
— Да возьмите вы палку. Иначе с ними не справитесь. Я их только палкой отгоняю, —  участливо посоветовала одна из соседок.
Она же рассказала, что Санек живет в нашем доме. Ему 9 лет. И бедной маме каждый день из-за него приходится улаживать конфликты то в школе, то во дворе с соседями. Вечерами Саньку достается ремня, но это ничуть не меняет его поведения.
А Фариду всего 7 лет, он из соседнего дома. Его воспитывает одна бабушка, которая с внуком не справляется. А где родители – неизвестно.
— Ну что вы хотите от этих детей?! – прозвучало как приговор в конце. – Некому  их приструнить, потому что нет твердой отцовской руки. Некому воспитывать. Одно слово  — безотцовщина!
…Мне все сразу стало понятно про этих мальчишек. Их агрессия  —  не что иное, как последствие перенесенной (а может, еще находящейся в острой фазе) психологической травмы. И их вызывающее поведение – это отчаянный  крик, способ привлечь к себе внимание, их детский бунт против жизненной ситуации.
Где-то довелось прочитать умные слова: «У души есть дом, этот дом – душа другого», где двери всегда нараспашку. Именно так чувствуют любящие родители своих детей. Саньку  с Фаридом не повезло в этом смысле. У их неокрепших душ такого дома нет…

История третья
Любовь не прощает отсутствия
Бермет вернулась, как обычно, из школы в два часа дня и застала мать в слезах. В ответ на вопрос дочери: что случилось? – лишь протянула сотовый телефон: «Смотри сообщения».
— Талак? – спросила  недоумевающе она мать.
— Талак! – подтвердила та и разрыдалась с новой силой.
— Мне почему-то в тот момент маму было совсем не жалко, — вспоминает десятиклассница. – Я тупо лежала в своей комнате, как выпотрошенная рыба. Даже есть не хотелось. А об уроках мыслей и вовсе не возникало. Плевать было на предстоящую контрольную по математике. Плевать на все…
Потом, знаете, как тараканы из щелей, полезли мысли всякие: папу больше не увижу… подарков  не будет… и обещанного нового компа тоже… прощай, мечта об университете…
— Да почему же так? – заорала я во все горло. – За что?
Отец у Бермет уже три года работает на каком-то заводе в Нижнем Тагиле, что на Урале. Приезжал домой редко, но  обязательно с кучей подарков, зато  каждый месяц присылал деньги. Звонил тоже нечасто, экономил.
— А моя клуша (это Бермет о матери. – Авт.) только жаловалась ему, мол, не хватает на жизнь. Нет бы, как другие, пойти на какую-нибудь работу. Это из-за нее папа бросил и меня, — резко обрывает разговор девушка. – А может, если отец согласится… после школы  вовсе уеду к нему. Я папу все равно люблю.

История четвертая
Как все и не как все
Раиса Алексеевна Лактионова – учитель высшей категории, отличник народного образования, 44 года проработала в начальных классах. Сколько выпустила за эти годы «цыплят» в мир знаний, ей, пожалуй, не сосчитать. По сей день Раису Алексеевну вычисляют в школе-комплексе с гимназическим образованием  № 29 бывшие ученики, умоляя взять в класс теперь уже их ребятишек.
— Есть семьи, дети из которых прошли  через мои руки, сердце и жизнь уже в третьем поколении, —  говорит она. – Всех своих ребят помню. И, конечно же, об условиях жизни их в семье знала и знаю почти все. Дети из неполных, распавшихся семей давно уже явление распространенное. Но всякий раз, наблюдая за ребенком, оказавшимся на «карусели развода», затеянного родителями, я думаю, что во многих случаях расторжения брака можно было бы избежать, если бы не столкновение двух Я, не желающих идти на компромисс.
Семья, она так схожа с музыкальным произведением, в котором у каждого своя партия, но при этом все стремятся к тому, чтобы вышла гармония. Требовать же, чтобы  все играли только твою мелодию, никому и в голову не придет, поскольку это бессмысленно.
Понимаю также, что брошенной женщине невероятно трудно сохранять человеческий облик, когда в душе ад, когда сердце жжет днем и ночью. Но она – мать, и ей выбирать: перетерпеть боль или облегчить душу, но зато отравить все вокруг себя.
Раиса Алексеевна уверена, что развод, когда детям 6-9 лет, всегда трагедия для них, которая оставит след в памяти навсегда. При этом стресс у  маленьких человечков проявляется по-разному.
— Вот была у меня девочка Наташа во втором классе. Отзывчивая, добрая, необычайно трудолюбивая. После разлада в семье закрылась наглухо в «домике», где и окна, и двери на запоре. С ребятами в классе перестала общаться, на переменках встанет у окна и смотрит в никуда, – вспоминает учительница.
Или вот возьмем Ильдара, что учился у меня в третьем классе. После того как из семьи ушел папа, мальчишку словно подменили. Покладистый прежде ребенок стал упрямым, ввязывался в чужие разговоры без приглашения, мог нагрубить кому угодно, подраться, но никогда при этом не считал себя виноватым.
Не могу забыть, как родители «сломали» Сашу – ласкового, с доверчивыми серыми глазищами первоклашку, у которого все выходило весело и легко. Обиженная мама не щадила сына, превратив его в свою «жилетку», да и папа оказался не на высоте. А в итоге Саша стал пасовать перед самыми незначительными трудностями. Появилась неуверенность, которой раньше в нем я не наблюдала. Задашь ему на уроке вопрос, а он смотрит на тебя глазами, влажными от слез, и молчит. «Садись, Саша, подумай пока», — говорила ему как можно мягче и спокойнее, а у самой комок  застревал в горле.
Педагог перечислила еще немало имен учеников, которые впали в депрессию, апатию, непослушание, открытую агрессию против одноклассников и даже стали чаще болеть. Но самое горькое, по её мнению, это то, что дети не понимают в этом состоянии происходящего с ними, не могут объяснить неадекватности своего поведения… Хотя ответ на вопрос о причинах грубости или агрессии ребенка надо искать в семье, распавшейся не по его вине и нецивилизованно.
— При распаде семьи от обоих родителей требуются прежде всего такт и терпимость друг к другу. Неизбежные при этом обиды и другие негативные чувства – ненависть, злобность, мстительность, непримиримость, — советует Раиса Алексеевна,  — надо не демонстрировать, а стараться спрятать, загнать в уголок души, ведь от взрослых во многом зависит, пострадает ли ребенок или травма его будет значительно смягчена человеческими отношениями бывших супругов. Ценой взаимных разборок чаще всего становится нервно-психическое заболевание маленького человечка.

История пятая
С памятью своей развестись невозможно
Ирина Чарнова – преуспевающая предпринимательница, мама двух дочерей, умных, талантливых и красивых, признает, что своими достижениями она в значительной степени обязана… отцу, от которого мама Ирины вынуждена была уйти, когда младшенькой в семье едва исполнилось четыре года.
Как теперь понимает Ирина Михайловна, развод был несправедливым (в смысле раздела имущества), но достойным со стороны мамы, которая встретила свой «черный день» с огромным душевным запасом мужества.
Согласимся, что не всякая женщина решится на такое – взять троих детей и в чем были уйти в никуда.
Ирина не помнит совсем лица своего отца, хотя родственники говорят, что она похожа на него. Но зато помнит комнату в бараке, которую маме выделили на заводе, где она работала. Помнит, что, кроме кроватей и стола с табуретками, привезенными маминой родней, ничего больше не было у них. Что одевали-обували, чем питались, не осталось в памяти. А вот занозой на всю жизнь застряли вопросы ровесников и учителей в школе.
В детском саду впервые мальчик в группе просто спросил её: «А почему за тобой приходит всегда только брат, а папа никогда не приходит?». Казалось бы, обычный вопрос, не правда ли? Однако реакция  малышки была  неожиданной даже для нее самой – она ударила мальчика в лицо, не шлепнула, а сколько было силы в кулачке влепила. Наверно, потому что сказать было нечего…
И позже, уже в школе,  каждый сентябрь, когда учителя заполняли страницу со сведениями о родителях, задавая один и тот же вопрос: «Где работают мама и папа?», Ира бойко и подробно сообщала о месте работы мамы и садилась на место. Но ненавистный вопрос, как пуля, настигал её: «А папа?». В эти мгновения она испытывала лютую ненависть: к отцу, который неизвестно где живет с другой семьей, к классной руководительнице, знающей ее не один год, но как попугай задающей один и тот же вопрос, к одноклассникам, свидетелям её «неполноценности», а значит, ущербности. «Папы нет», — горше этих слов в детстве для неё не было.
Своими переживаниями девочка не делилась ни с братом, ни с сестрой, ни с мамой, занятой лишь добычей материальных благ для семьи (отец ни разу не помог ни копейкой).
Чувство ненужности и заброшенности от потери обоих родителей, испытанные в детстве, Ирина ярко помнит и сегодня. Именно тогда она решила, что будет отличницей, чтобы мама гордилась и радовалась. И стала ею. Участие в городских и республиканских олимпиадах, стихи в школьном альманахе, хороший аттестат  и поступление в вуз – это было все для мамы. И втайне для отца… Пусть узнает, думала она, какая умная  у него дочь, которую он забыл, бросил…
Шли годы. Ирина вышла замуж. По любви, разумеется. В семье родились одна за другой две дочки. Но с мужем они расстались..
— Анализируя свою жизнь, — признается она, — понимаю теперь, что жизнь в семье – это постоянный поиск компромиссных решений. Думаю, что два человека, выросшие в разных условиях, очень редко подходят друг другу во всех отношениях. Поэтому чаще всего необходимо сглаживать острые углы своего характера. А это ой как нелегко. Мне, например, да и, судя по количеству разводов, другим это  просто не удалось…
Часто обсуждаю эту тему с дочерьми, потому что не хочу, чтобы они повторили мои ошибки. Большая часть разводов, по моему убеждению, происходит оттого, что люди не могут относиться друг к другу с вниманием и заботливостью. И не только не хотят, а именно не могут, не способны. Их не научили этому, как меня, ни в детстве, ни в юности. Прощать, сопереживать, прислушиваться к чужому мнению они не умеют. Все это заменяет эгоизм, как только исчезает флер любви.
Например, в моем случае не было наглядного, так сказать, практического урока построения отношений в семье между мужем и женой из-за развода родителей. Я могла принять эту форму или отвергнуть в своей жизни, но меня такого опыта лишили вообще. Что я видела? Мать, работающую не покладая рук почти до самого конца её жизни, в одиночку решающую все проблемы нашей усеченной семьи! Хотела-не хотела, но вышло так, что я скопировала этот образ. Моя карьера тому подтверждение. Я не считалась с мнением мужа, даже сердилась, если он не соглашался со мной в каком-то вопросе. Радовалась, что приношу в семью денег больше, чем он. Слава Богу, хватало ума хотя бы не попрекать его этим. Успехи на работе требовали жертв, так мало-помалу заботы о семье легли на плечи только мужа. В итоге он ушел, не выдержав…
В сухом остатке выходит, что родительский развод не только омрачил мне  детство, но и повлиял на мою судьбу, оставив след не только в памяти.

Тамара НЕШКУМАЙ.