За восемь дней, проведенных в Китае, у нас было шесть авиаперелетов: из Бишкека в Урумчи, что на северо-западе страны, затем на восток – в Шанхай, потом на юго-запад – в Чэнду, столицу провинции Сычуань. Наконец после нескольких дней путешествия по провинции на автобусе мы снова полетели на восток – в Пекин, откуда на восьмой день вернулись в Урумчи (а наутро – в Бишкек). Из теплого Шанхая в холодную серую погоду в Сычуани, из прохладного Пекина в заснеженный Урумчи: пять гостиниц (в трех из них мы только ночевали, даже не распаковывая чемоданы), много досмотров, а между всем этим – встречи, экскурсии, масса впечатлений от увиденного…
Журналистов из Центральной Азии пригласило в КНР Министерство иностранных дел этого государства. Кыргызстанская делегация пробыла там со 2 по 10 ноября.

Облик страны
Урумчи – административный центр Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР – это северо-западные «ворота» Поднебесной. Вроде такие же горы, тот же воздух, что и у нас, даже кыргызские песни (которые местные жители привозят из Бишкека) в плеере в машине, русская речь приезжих студентов и заглавие на русском на обложке меню в уйгурском кафе, а все по-другому. Уже только по пути из аэропорта в сам город можно было заметить: Китай – страна гигантских масштабов. Все там словно отмерено щедрой рукой: большие пространства, на которых возводятся районы многоэтажных жилых домов, широкие автострады, многоуровневые развязки… А в Шанхае уже и подавно ничто не напоминает родные края. Смотришь на города и веси, и кажется — капиталистическая держава (хотя капиталистический строй только в особых административных районах — Гонконге и Макао). И только там-сям посреди буйства модерновой архитектуры мелькают тесные улочки и маленькие домишки с загнутыми к верху по краям черепичными крышами.
Самолет, перенесший нас (кыргызстанскую и казахстанскую делегации) из столицы СУАР в Шанхай, медленно снижался в ночи, давая возможность оценить величие этого города. Крупнейший город Китая, самый большой в мире морской порт, первый по численности населения город планеты!.. Из горсти мелких блесток внизу он постепенно превращался в россыпь, в море и вот уже в океан огней, и не было ему ни конца, ни края. В иллюминаторах и с правой, и с левой стороны все было в этих сияющих светлячках, которые постепенно вытягивались, словно в елочные гирлянды,  в ряды фонарей вдоль дорог, каналов, мостов, становились «габаритными» огнями и окнами высотных зданий, неоном рекламы… По пути в гостиницу – эстакады, развязки, угадывающаяся во тьме только по отраженному свету фонарей лента реки.
Наутро  до отъезда мы (я и двое коллег) отправились осматривать прилегающий к
отелю район и увидели совершенно не хайтековский, а тот Шанхай, каким он, наверное, был на протяжении многих-многих лет: вывешенное из окон домов белье, чистившие и жарившие на улице каштаны торговцы, сапожник, целый ряд магазинчиков с сувенирами и принадлежностями для каллиграфии. В первом же из них, где стены были увешаны картинами, а посетитель писал иероглифы кистью с тушью на специальном расчерченном листе, нас встретил колоритный старик, разумеется, не понимающий по-английски…
В Шанхае два года назад проходила Всемирная универсальная выставка «ЭКСПО-2010», на которой был сооружен и многострадальный (но полюбившийся, судя по отзывам, посетителям) кыргызстанский павильон. Посмотреть хоть издали на выставочный городок не удалось, хотя мы были совсем недалеко: в районе Пудун.
Нас провезли в минибусе по набережной Вайтань и новому району Пудун, показали ультрасовременные причудливых форм строения, поблескивающие стеклянными боками, и здания, выстроенные в XIX веке британцами,  французами и американцами. Больше о периоде концессий мы узнали в музее Шанхая (что в телебашне «Восточная жемчужина»), где воспроизведена атмосфера времен наплыва в порт иностранных дельцов.
В музее не только панели с фотографиями и экспонаты в виде автомобилей и трамвайных вагонов позапрошлого века. В нем воссозданы старые закусочные, мастерские, дома, опиумокурильни, кузницы, в интерьере которых – восковые фигуры людей, занятых делом. Доносятся голоса, чуть гнусавый звук патефона, стук молотков, пение птиц… На экране – кадры фильмов о том времени…
Вот крохотный переулочек, по обе стороны которого – стены с дверями и окнами, внутри горит свет и видны жильцы. Вот двухэтажный дом, в каждой комнате которого благодаря видеопроекции кипит жизнь. Здесь  перекресток с тщательно выполненными макетами домов. А дальше еще макеты зданий, а на улице перед ними (и это тоже видеопроекция) одни горожане беседуют, другие садятся в подъехавшие экипажи. Есть еще храмы, кукольные театры, клубы для джентльменов, залы, в которых проходят балы… «Здесь хорошо видно, как, с одной стороны, богато жили и развлекались иностранцы, а с другой – как бедствовали простые китайцы в Шанхае», – пояснила нам одна из сопровождавших переводчиц.
Кстати, в программу визита было включено и посещение города Тяньцзиня, в котором тоже когда-то европейцы имели концессии.

Новые деревни
Шанхай – возможно, потому, что не успели осмотреть его весь и видели преимущественно современные здания района Пудун, – оставил впечатление футуристического мегаполиса. Чэнду больше запомнился садами на крышах многоэтажек. А Пекин, разумеется,  историческими зданиями, например, величественными императорскими дворцами в бывшем Пурпурном запретном городе, ныне музее Гугун, цепью маленьких одноэтажных построек, в которых разместились сувенирные лавки, ну и вполне современной архитектурой, в которой заметно обращение к старому китайскому стилю или иным (европейской, арабской) культурам.
Обычных китайских деревень не видели. По обе стороны скоростных автострад мелькали деревья, горы, водохранилища, одинокие дома (хоть и слегка обшарпанные, но очень колоритные) или заводы, города… А те два селения в Сычуани, в которые нас отвезли, полностью состояли из недавно выстроенных двухэтажных особняков.
В 2008 году жители провинции Сычуань пострадали от разрушительного землетрясения. Как рассказал на брифинге заместитель заведующего отделом пропаганды правительства провинции Сычуань Цао Чиншен, спасатели вынесли 83 тыс. 988 человек из-под развалин (69 тыс. 200 погибли). 27 тысяч пострадавших получили материальную помощь, 12 млн. человек (или 5 млн. семей) обеспечены жильем и работой.
На второй день пребывания в родных краях Дэн Сяопина, в уезде Инсючжэнь, мы посетили деревушку Джонтанбао. Это поселение из новых домов, выстроенных для тех, кто лишился крова из-за стихийного бедствия. Каждая пострадавшая семья получила жилье: 100-120  кв. м в зависимости от числа домочадцев.
В деревне живут представители двух национальностей — тибетской и цян (qiang). Мы прошлись по улицам, заглянули в магазины: в одном  торгуют снадобьями, применяемыми в тибетской медицине, в другом – ремесленном – женщины в национальных одеждах прямо на глазах у посетителей вышивали шелком.
Всего построено шесть таких деревень и один микрорайон. На восстановление уезда Инсючжэнь  затрачено миллиард и 700 млн. юаней. Во всем уезде погибли 15 941 житель, в деревне – 6 тыс. 556 человек.
Потом побывали на Мемориале памяти жертв землетрясения. Он устроен возле развалин бывшей школы-интерната. Главный корпус учебного заведения завалился набок. Пяти-этажное когда-то общежитие для мальчиков на один этаж провалилось под землю, а от женского осталась огромная груда развалин. Из 1 600 учащихся погибли 55. Здания школы были построены в 2005 году. После бедствия новые корпуса возведены за счет специальных взносов членов Компартии Китая.

Достопримечательности всемирного значения
В Сычуани есть пять объектов, включенных ЮНЕСКО в список Всемирного природного и культурного наследия. Один из них – горы Эмэйшань. Из аэропорта Чэнду мы два часа ехали к их подножью до отеля с горячими горными источниками, а наутро почти столько же наш бусик петлял наверх по серпантину среди пышной растительности по горе Большая Эмэй. Последние километры до вершины наша группа поднималась на фуникулере. А многие туристы идут пешком по ступеням, помогая себе бамбуковыми палками. Кстати, в Китае очень развит внутренний туризм: большинство посетителей, которых мы встречали во многих туристических местах страны, были сами китайцы.
Нас сопровождал врач со всем необходимым для оказания помощи, и организаторы предупредили, что если кому станет плохо – можно обращаться. Все-таки храм Цзиньдинсы (храм Золотой вершины), к которому мы направлялись, находится на высоте 3077 метров над уровнем моря. Но ни у кого из нас признаки горной болезни (гипоксии) не проявились. Вагончик фуникулера нырнул и выплыл из облака, дальше мы легко поднялись по лестнице, все перила которой увешаны замочками: их замыкают молодожены, чтобы брак был таким же крепким. На вершине находятся упомянутый буддийский храм, магазины, где можно купить свечи или сувениры, сделать пожертвования, и огромная ступа, изображающая бодхисатву Пусяня (Самантабхадра) многоликим и сидящим на четырехголовом слоне.
К горам Эмэйшань обращено лицо Лэшаньского большого будды –гигантской скульптуры, высеченной в скале горы Линъюньшань близ города Лэшаня. Его высота составляет 71 метр, и, глядя на это колоссальное творение (созданное в VIII веке буддийскими монахами), удивляешься величию мысли, мастерству и упорству человека. Ведь для многих миллионов туристов со всего мира, из года в год посещающих это уникальное место (также охраняемое ЮНЕСКО), Большой будда является не объектом религиозного поклонения, а – наряду с египетскими пирамидами, Сфинксом, уничтоженными, увы, статуями Будды в Афганистане и т. д. – величайшим свидетельством человеческих способностей.
Вот такой большой подарок – возможность увидеть горы Эмэйшань, Лэшаньского большого будду и панд – преподнесли организаторы.
Панды – исчезающие животные (изображение которых используется в качестве эмблемы Всемирного фонда дикой природы), являются символами провинции Сычуань и ее столицы Чэнду, да и всего Китая. Их изображения можно увидеть повсюду, например в Чэнду есть «Панда-такси».
А живых больших панд мы наблюдали в заповеднике (Исследовательский центр больших панд в городе Чэнду – Chengdu research base of giant panda breeding). На лужайках, защищенных от посетителей небольшими оградами, звери обедали бамбуковыми ветками, валялись на спинках, играли друг с другом, а то и спали, причем некоторые – в странных позах повиснув на ветвях. В «ясельках» три малыша-панды разных размеров (рождаются они крошечными, весом всего 100 граммов, но быстро растут) лежали в манежике: двое беспробудно спали, а самый крупный из них катался туда-сюда, просовывал лапы между перилами, а потом, поворочавшись и посучив ими еще какое-то время, тоже уснул. Охраннику  приходилось уговаривать тех туристов, что стояли уже давно, отойти от стекла и дать возможность посмотреть на крошек и другим.
Неудивительно, что в небольшом павильончике с сувенирами было не протолкнуться, а не такие уж и дешевые мягкие игрушки, брелоки, панда-шапки и многое другое уходило влет. У всех членов нашей группы вскоре в руках оказались большие пакеты с игрушечными зверюшками – «для детей и племянников».

Алия МОЛДАЛИЕВА.
Фото автора.
(Окончание в следующем номере).