После посещения Семеновым-Тян-Шанским Центрального Тянь-Шаня через 30 лет началось изучение Хан-Тенгри.
К концу 1884 года Русское географическое общество приняло решение о снаряжении комплексной научной  экспедиции для исследования горной группы Хан-Тенгри. Ее возглавил горный инженер И. В. Игнатьев. Кроме географических исследований, необходимо было изучить геологическое строение региона, распространение современного и древних оледенений Тянь-Шаня. Так как экспедиция должна была окончательно сформироваться в городе Караколе, то предполагалось и изучение древних подводных городов Иссык-Куля.
Большая помощь путешественникам была оказана генерал-губернатором степного края Г.А. Колпаковским. Но задержка с получением необходимых инструментов из Санкт-Петербурга и череда разрушительных землетрясений в конце XIX века, потрясших Семиреченскую область, отложили начало работ до 1886 года, а  сотрудники экспедиции были привлечены к изучению последствий этих катастроф.

Наконец горнопроходцы во главе с Игнатьевым выступили из Каракола в район Хан-Тенгри. В составе группы находились ботаник А.Н.Краснов, топограф А.А. Александров, художник Н.Г.Хлудов, местные жители-проводники Бектур и Тынай. Большой ледник в истоках Сарыджаза, который П.П.Семенов называл «ледяным морем», экспедиция назвала ледником Семенова, другой в верховьях Адыртора — ледником Мушкетова. И еще два сарыджазских ледника вблизи перевала Ашутор были названы именами проводников экспедиции Бектура и Тыная за особые заслуги, оказанные ими во время исследования массива Хан-Тенгри. Так первая научная экспедиция увековечила на карте Кыргызстана имена ее исследователей.
Хлудовым была произведена топографическая съемка ледника Мушкетова, а Александров составил карту ледника Семенова и с расстояния в 25 километров засечками определил высоту пика Хан-Тенгри в 7200 метров. И на какое-то время ошибка топографа сделала эту вершину высочайшей точкой Российской империи.
В долине реки Иныльчек экспедиция открыла еще один ледник, названный ими по имени этой реки. Но из-за плохой погоды он не был исследован, и его длину Игнатьев определил всего в 8 км, не догадываясь, что перед ним находился величайший ледник Тянь-Шаня.
Ботаник Краснов совершает самостоятельную поездку через перевалы Койлю и Бедель на китайскую территорию. На южных склонах хребта Терскей-Алатоо он отмечает группу ледников и самые крупные из них называет именами Колпаковского и Фриде — тогдашнего губернатора Семиреченской области. В своей публикации «Опыт истории развития флоры южной части Восточного Тянь-Шаня» Краснов отмечает, что, несмотря на высоту сыртов выше 3300 м, здешняя флора не везде носит альпийский характер. Альпийские луга сменяются ландшафтами туранских степей, и современные ледники Тянь-Шаня наряду с экспозицией склонов хребтов являются ведущими факторами, обусловливающими не только зональность, но и существование горной растительности.
В своих статьях, посвященных этой экспедиции, Краснов пишет о виденных им археологических находках на дне озера Иссык-Куль, а также о каменных «бабах», наскальных рисунках и развалинах укреплений на берегах озера. Он описывает «большой котел на ножке с двумя ручками из меди, весьма напоминающий жертвенные котлы скифов», «посеребренный, с резьбою в восточном вкусе сосуд, напоминающий низенький самовар без трубы и крана» и другие находки, найденные местными рыбаками и доставленные ими «в виде приношения» в строящийся на Иссык-Куле монастырь.
Игнатьев  также с археологическими целями исследует озеро Иссык-Куль в районе Койсары. Он пишет, что «вследствие частых дождей в лето 1886 года вода в озере была мутна и нельзя было ясно видеть предметы, находящиеся на дне. Мы подняли со дна громадный
(1 метр диаметром) глиняный горшок, который, впрочем, разбился вследствие нашей неосторожности, взяли несколько кирпичей, видели лежащий на дне большой жернов с отверстием посередине. Кроме того, мы из груды кирпичей вытащили шар из гранита, который выступает во всех ближайших к озеру ущельях. Непонятно, какую роль он играл прежде: служил ли каким-нибудь орудием, заменял ли какой-нибудь инструмент в гончарном производстве или представлял остаток украшений, употреблявшихся прежде на постройках? На дне озера мы видели множество человеческих костей и два черепа привезли с собой… Кирпичи, человеческие кости и остатки утвари выбрасываются и на северном берегу озера, при устье р.Тюп, на Туру-Айгыре, где на почтовой станции весь пол выложен кирпичом, взятым из озера».  Игнатьев все находки относит к древнеусуньскому времени.
О работе экспедиции опубликован только предварительный отчет, в котором следует выделить впервые отмеченные им признаки золотого оруденения в верховьях Сарыджаза. Более об Игнатьеве  ничего не известно.
А вот Николай Гаврилович Хлудов всю свою жизнь посвятил Семиречью. В экспедиции 1886 года он, как художник, делает акварельные зарисовки. Экспедиционный альбом хранится в библиотеке Русского географического общества. Но из тринадцати альбомных листов сохранились только два: на одном изображен перевал Музарт, на другом — ущелье Каркара.
Долгие годы Хлудов служит в межевом отделе Семиреченского правления. По профессиональному долгу ему пришлось объездить весь регион. Им были составлены первые планы города Пишпека и его окрестностей. В 1898-1901 годах он работает заведующим лазаретом в городе Пржевальске, а потом снова возвращается на должность межевика. В 1902 году им вместе с Поплавским были обнаружены теперь широко известные наскальные изображения Саймалы-Таша.
В 1910 году Хлудов вышел в отставку и начал работать  учителем черчения и рисования в мужской и женской гимназиях города Верного, преподавать в сельскохозяйственном техникуме. В 1920 году 70-летний художник открывает первую в городе художественную студию, в которой учились признанные позже мастера — наш Семен Чуйков и известный казахский художник Абылхан Кастеев. Это о Хлудове в «Хранителе древностей» Юрий Домбровский пишет: «Жил в городе Верном такой художник… и художника в нем не признавали и даже не угадывали».
Но по работам Хлудова, которые хранятся в Государственном музее Казахстана, можно составить энциклопедию жизни кочевников с конца XIX и до начала XX века. Это и этнографические зарисовки, и изображения неповторимой природы Семиреченского края:»Богатое кочевье», «Купающиеся казашки», «Переправа вброд», «Траурное кочевье», «Сенокос в горах», «Ночная барымта».
«…Смеются и брызжут жизнью чудесные акварели и холсты Хлудова. Так, в 1917 году во всем Семиречье существовал только один известный нам художник (я подчеркиваю, нам, а не современникам) — учитель Верненской гимназии Николай Гаврилович Хлудов. В 1920 году художников было уже несколько, потому что этот же Хлудов открыл первую в крае художественную студию. А раз была студия, значит, были и ученики — в 1928 году работала уже целая группа художников, среди учеников Хлудова были такие мастера, как Бортников, Чуйков, Кастеев (это же удивительно, сколько может сделать всего один человек!)» — лучше Домбровского не скажешь.
И иконостас, выполненный Николаем Гавриловичем в Кафедральном соборе, остался увековеченным в романе Домбровского. Долгие годы черные доски с изображениями старцев, красавиц с нежным овалом лица, воинов и царей без внимания валялись на чердаке храма. Писатель, обнаруживший иконостас среди прочего хлама, описал его так: «И он действительно горел со всех сторон и со всех досок. Горел даже на чердаке. Даже через пыль и копоть. Даже через десятки лет забвенья и небреженья».
И еще:  Н. Г. Хлудов за работы в экспедиции Игнатьева на ледниках Хан-Тенгри был награжден серебряной медалью Русского географического общества. Но в документах РГО его фамилия записана как Хлуднев. И знал ли сам Николай Гаврилович об этой награде?

Владимир ПЕТРОВ,
краевед.