Нурия Шагапова — человек в литературно-журналистских  кругах известный. Она возглавляет пресс-центр Академии наук,  сотрудничает как внештатный автор со многими изданиями и какую-то часть свободного времени отдает поэзии.
И вот итог: увидел свет ее очередной поэтический  сборник «Мир, которым я живу». Нурию поздравляют коллеги, друзья,  академик Турар Койчуев не поскупился на  вступительное слово, не пожалели комплиментов известный нам Аман Газиев и увлеченная  также поэтическим словом Наталья Сорочайкина.
Новый сборник Н. Шагаповой читается  легко. Какая-то часть издания  излагается «взрослым» языком для взрослого читателя, какие-то странички — из детской  тетради поэтессы.
Мы не единожды дарили  Нурие площадь своего выпуска для  детских стихов и почти всегда  получали благодарственные письма читателей. И это естественно. Аман Газиев пишет в своей преамбуле к сборнику Шагаповой:  «Стихотворения для детей — явление редкое,  особенно в наше насквозь политизированное время».
Наверное, интересными для читателей будут и легенды, занявшие видное место в новой книге Нурии Шагаповой. Тут и предания о Бишкеке и об Иссык-Куле, и археологические и исторические  сенсации, связанные с дном нашей горной  жемчужины, и легенда о городе Чигучене — об «иссык-кульской Атлантиде»…
Ну а каков мир, которым живет Нурия Шагапова?  Ответ на этот вопрос — в стихах, которые мы  приглашаем вас почитать.

Мои дочери
Годы, годы, так мало и много,
Часть пути я уже прошла,
Но проторенная дорога
Ровной, гладкой отнюдь не была.
Были взлеты, были падения,
Поднималась и снова шла.
Обижала — просила прощения,
А кого-то прощала сама.
И хотя шла дорогой неторною,
Не считала себя святой.
Упивалась любовью сладкою
До безумия, до хмельной.
А потом, отрезвев, я каялась,
И какою бы боль ни была,
Утешали меня два ангела,
Два бесценных моих крыла.
Катя с Танею, дочки милые,
Я без вас бы была не я.
И живу в этой жизни счастливая,
Потому что вы есть у меня.

Что я ненавижу
Я ненавижу ложь,  какой бы ни была,
В какие бы одежды ни рядилась,
Какой бы сладкой ложь та не слыла,
И в разноцветье снов она не снилась.

Я ненавижу ложь в лохмотьях лести,
Что брызжет завистью, слюнявя рот.
Я ненавижу ложь во имя мести
И ложь во имя лжи, наоборот.

Я ненавижу мелочных, трусливых,
Предательство и ложь у них в крови.
Бросают ложь, как нож, и боязливо
Ползут по жизни, словно червяки.

Я ненавижу  тонкие намеки,
Сокрыта в недомолвках та же ложь.
Уж если разгулялись кривотолки,
Так эту ложь не смоешь, не сотрешь.

А эта ложь, прикрытая законом?
Дает права ошибки прикрывать.
В чужом глазу заметна и солома,
В своем глазу бревна не увидать.

Я ненавижу также равнодушье —
Открытого бездействия оплот.
Я задыхаюсь, словно от удушья,
Когда несправедливость восстает.

Я ненавижу лжи кипящей страсти,
Когда с трибун дурачат весь народ.
Я ненавижу ложь во имя власти
И власть во имя лжи, наоборот.

Ведь я не Бог и  не судья и знаю,
Чтоб не судимой быть, я не сужу.
Есть совесть, честь — они-то разделяют
Два чувства — «ненавижу» и «люблю».

Вся наша жизнь — песочные часы
Ждала любви девчонкой босоногой,
Когда, по щиколотки утопая в пыль,
Шла полевой  нехоженой дорогой
И путала в мечтах где явь, где быль.

Ждала любви, когда коснулась юность
Лучистых глаз, нетронутости губ.
И рассыпалась перед морем дюна,
И чаек крик то жалок был, то груб.

Ждала любви высокой, неземной
И принца на коне, конечно, белом.
Что до того,  что кто-то под луной
Букет цветов дарил мне неумело.

И дождалась! Все поросло полынью,
Крутой вираж — принц ускакал к другой.
Любовь накрылась серой пылью,
Как оказалось, поворот крутой.

Вся наша жизнь — песочные часы,
С той разницей, нельзя перевернуть.
Начало и конец песчаной полосы,
А в промежутке жизнь, и в этом суть.

Иду по жизни
Иду по жизни, как по лезвию ножа,
Отсчитываю с каждым годом версты.
Крутой вираж и новая межа,
Не все легко и не всегда все просто.
Своих ошибок мне не сосчитать,
Жалеть о них теперь уже излишне,
А ведь могла я их не совершать,
Сама за них отвечу пред Всевышним.
И спросит он сурово у меня:
“Любила ты?”. И я отвечу: «Страстно!
Да так, что забывала про тебя.
Я и сейчас люблю, не мучь напрасно…».
Господь вздохнет: «Какие прегрешенья
Пороком ты считаешь для себя?».
И я ему скажу без промедленья:
«Сочувствие, правдивость, доброта».
Я свой вердикт в конце пути узнаю,
Но в безрассудной сутолоке вновь
Я все свои ошибки повторяю,
Чтобы испить сладчайший яд — любовь.

Академия
Кулибиных, Энштейнов, несомненно,
В родных пенатах нам не сосчитать.
Поэтому пенаты непременно
Решили академией назвать.
Наука — это двигатель прогресса,
Свою страну способная поднять.
Благодаря научному процессу
Мир можно будет вечно удивлять.
Открытие! Победа! Это ж  надо!
Не ждать с небес упавшую звезду.
За адский труд достойная награда,
Чтоб в умиленье вытереть слезу.
Когда-то академики юнцами
Избрали свой научный Рубикон.
С тех давних пор одной командой стали,
И кладезь знаний — это общий дом.
Пусть эстафету примет поколенье,
Ведь время не унять, не удержать.
И новое научное творенье
Звездой над академией сверкать.
Не каждый день свершаются открытья,
Но если даже и случится вдруг,
Оно пройдет по-будничному скромно
Под крышей Академии наук.
О, академия, твои таланты стали
Сегодня достоянием страны.
И золотыми буквами вписали
Тебя в историю ученые сыны.

Бумеранг
Кто придумал бумеранг — не знаю.
Я бросаю, он летит ко мне,
И его я на лету хватаю,
Снова я держу его в руке.
Груз ошибок я пыталась сбросить,
Но опять, как тот же бумеранг,
По судьбе моей он проколёсит
Так, что отдыхает даже танк.
Есть и радость — первая любовь,
Яркою звездой на небе всходит.
В серпантине разноцветья снов
Первая любовь меня находит.
Опьяняет запахом дождей,
Россыпью сиреневой капели,
Буйством красок шелковых полей,
Тихою мелодией свирели.
Жизнь рекой — седая прядь волос,
Паутинок нить добра и зла.
Это серебристость вешних рос
Голову покрыла как могла.
Бумеранг — земная круговерть,
Все вернется на круги своя.
Возродится жизнь, и снова смерть,
Между ними светлое — 7 «я».
Бумеранг — не что иное память:
По крупицам, словно бисер в нить,
Отзовется эхом и растает…

Осень
Осень землю накрыла
Золотисто-багровым кружевом.
Паутинкой прошила,
Облака отутюжила.
Перелетными птицами
Небо напополам
Разделила шутница
И умчалась в поля.
Там над темными нивами
Серой дымкой прошлась
И за тучей плаксивою
В небеса поднялась.
Ветер дунул простуженно,
Кашлянул и чихнул,
На осеннее кружево
Мелкий дождик плеснул.

Про луну
В небе рассыпались звездочки-крошки,
Стареющий месяц собрал их в лукошко.
Принес их домой и на стол положил,
А после рубашку из звездочек сшил.
Надел он рубашку, довольный собой,
Теперь месяц снова стал полной луной.
Муравьишка
Маленький мурашек потерялся,
Он один в густой траве остался.
Здесь она растет стеной высокой,
Муравьишке очень одиноко.
Сел он и заплакал в этой чаще:
—  Недоел я утром манной каши,
Без причины бабушку обидел,
Вот тропинки я и не увидел.
Ну кому я нехороший нужен?
Почему же был я непослушным?
Только кто так нежно обнимает,
И платочком слезы вытирает?
— Бабушка! Прости меня, глупышку!
—  Ох, едва нашла я муравьишку.

Праздник у кальмара
Кальмар решил собрать друзей,
Испек он торт, купил свечей,
Украсил дом цветными фонарями,
Чтобы светлее было под волнами.
И по такому случаю
Надел одежды лучшие,
Розовато-белые,
С крапинками серыми.
К нему пришли лангуст и рак
В своих нарядных панцирях,
Омар пришел, приполз и краб,
Кальмар им очень, очень рад.
Все пили чай, сидели чинно,
Вдруг краб без видимой причины
Спросил: «Что нас объединяет,
Друзья мои, кто это знает?».
Лукаво улыбнулся рак:
«Ты извини, бывает так,
Хотя по виду разные,
Мы все ракообразные».

Мальчики-пальчики
Неразлучных братцев пять,
Вместе рядышком стоят.
Младший братец слабенький,
Он зовется Маленьким.
Рядом братец очень странный,
Он зовется Безымянным,
Любит украшения
Все без исключения.
Старший брат выше всех,
Он всегда имел успех.
Был он самым смелым,
Назывался Средним.
Очень строгий, но сознательный
Братец Указательный.
Он нерях-озорников
Наказать всегда готов.
Братец с доброю душой
Называется Большой.

Вы, конечно же, узнали,
Кто же эти мальчики.
Поднимите выше ручки,
Это ваши пальчики!

Ведущий рубрики Вилор АКЧУРИН.