Какова реальность Кыргызстана? Новая Конституция, аресты, связанные с борьбой с коррупцией, внешнее управление Кумтором с потенциалом дальнейшей его национализации. Прослеживается ли в этом что-то из ряда вон выходящее?

Как мне кажется, нет. Был запрос общества на всё это… Спросите, в чём он? Как понять, что это запрос общества? Постараюсь объяснить простыми примерами. Светский разговор двух молодых кыргызов на университетской крыше в Стамбуле.
Июль 2007 года. Район Кадыкёй, звёздное небо, крыша студенческого общежития университета Бильги, Стамбул. Сидели мы за чашкой чая, обсуждали с моим другом Кыялбеком проблемы развития Кыргызстана. В качестве одного из наиболее эффективных способов решения проблем мой друг предположил массовые аресты тех, кто виновен в коррупции. Не исключил он и высшую меру наказания — расстрел наиболее проштрафившимся.
Я, видимо, как человек более мягкий и гуманный, несмотря на согласие относительно необходимости жёстких мер, отдавал предпочтение более мягкому наказанию, имевшемуся в том числе в арсенале выдающегося южнокорейского лидера Пак Чунг Хи, такому как высылка коррупционеров в родные деревни без права заниматься политикой и покидать родовые имения без особого на то разрешения.
В целом и я, и мой друг в полной мере сходились во мнении относительно необходимости эффективной борьбы с коррупцией. Мы также относились критично к неолиберальному подходу в экономике с массовыми приватизацией, либерализацией цен, открытием наших рынков для иностранных производителей… Формировалась уверенность, что государства слишком мало в нашей жизни. И демократия вовсе не демократия, а игра в неё.
Это была дискуссия двух ещё недостаточно опытных и недостаточно образованных ребят из регионов Кыргызстана (причём одного с юга, второго — с севера), ещё не учившихся за рубежом, не углубившихся в сложности теорий и подходов политических, экономических и социальных наук и не «испорченных» идеями западного гуманизма. Соответственно, наше мнение представляло собой достаточно репрезентативную выборку. С учётом своего предыдущего опыта к тому моменту и я, и мой друг уже в значительной мере осознавали, что народ думал о ситуации в стране и насколько люди желали большей централизации власти, повышения её эффективности, снижения масштабов коррупции и, в конечном итоге, ухода от либеральных подходов.
В демократию и свободный рынок уже отыграл к тому моменту «тунгуч» президент А. Акаев, на пике её имитации находился тогда К. Бакиев. Но он уже начал «отвечать» на запросы населения относительно повышения роли государства в экономике, создав ЦАРИИ — центральное агентство по инновациям и инвестициям (где «царьком» объявили Максима Бакиева), централизовав все инвестиционные потоки государства и говоря, что теперь государство станет целенаправленно заниматься развитием экономики.
И президент А. Акаев, и президент К. Бакиев также стремились показать, что они борются с коррупцией, но, в конечном итоге, и того, и другого, очевидно небезосновательно, объявили коррупционерами. Они декларировали необходимость демократизации и развития рыночной экономики, но реализация индивидуального интереса и использование всего государственного аппарата в частнособственнических интересах (что иначе в политической теории называется захватом государства) властными группировками в период их правления превзошла все мыслимые масштабы.
В связи с неимоверной коррупцией и дискредитацией подходов рыночной экономики все действия, демонстрирующие борьбу власти с коррупцией и отход от огульной рыночной экономики, всегда воспринимались народом достаточно позитивно.
Ввиду существующих запроса в обществе на борьбу с коррупцией, отхода от неолиберальных парадигм свободного рынка и невмешательства государства в экономику (читай — слабого и бесполезного государства) в Кыргызстане Президент Садыр Жапаров, позиционировавший себя как контрэлита, протагонист народных чаяний, избрался на выборах, а новая Конституция получила поддержку на референдуме… Это своего рода карт-бланш для нынешней власти. Карт-бланш на перевод Кыргызстана в эпоху так называемого постлиберализма.
Говоря откровенно, постепенно весь мир движется в постлиберализм, отходя от парадигм глобализации, свободной торговли и минималистского государства. Сотни исследователей в мире сейчас изучают этот феномен. Одним же из первых, кто начал изучать развитие стран Центральной Азии, особенно акцентируя внимание на Кыргызстане, в свете постлиберализма можно считать учёного из Германии Филиппа Лотхольца (Philipp Lottholtz).
Изучая проблему восстановления юга Кыргызстана после июньских событий 2010 года, доктор Ф. Лотхольц отмечает: «Вопрос безопасности привёл Кыргызстан к постлиберальному формату… Необходимость восстановления инфраструктуры, экономики, культурных и социальных связей людей разных этнических групп в постконфликтном южном Кыргызстане привели к вынужденному отходу от либерализма, повышению роли государства… С выполнением части функций международными организациями».
То, что происходило до июньских событий 2010 года, учёный описывает следующими словами: «Государство покинуло человека, самоустранилось, вынуждая его к самоорганизации ради самосохранения… Выстраивать социальный порядок предстояло ему (человеку) самому».
Согласно ряду представлений, в период до 2010-го наше государство сопоставимо с государством-каннибалом. И определённое начало восстановления вертикальных связей и ответственности/ подотчётности государственных институтов проистекает из того постконфликтного периода.
Таким образом, общество сильно страдало от либерализма, и огромный запрос на сворачивание либеральной модели и перехода в эпоху постлиберализма с этим учётом весьма объективен. Но почему именно те или иные аспекты либеральной модели сворачиваются, а при этом какие-то элементы либерального подхода остаются, необходимо рассматривать в отдельности на каждом конкретном примере и изучать эти аспекты в деталях.

Бахтияр ИГАМБЕРДИЕВ.
Продолжение следует.