Main Menu

Я не просил, чтобы меня рожали! Часть 2

Наша покойная соотечественница, кинорежиссёр Динара Асанова любила снимать о детях — это главная тема её яркого творчества. Её фильм «Пацаны» вышел на экраны в 1983 году. Как отметил на днях в российском «Коммерсанте» Игорь Гулин, он вместе с «Чучелом» Ролана Быкова (о школьной травле) предвосхитили поток детского насилия на советских экранах в последовавшие перестроечные годы…

Истоки жестокости
Герои «Пацанов» — уличное хулиганьё. Что их толкнуло на непослушание и нарушение закона? Динара Асанова предлагает нам в качестве примера историю 15-летнего воришки Владимира Киреева. Неслучайно именно его: зрителю легче всего понять и простить мальчонку из неблагополучной семьи, родная мать которого скончалась, а отец, видать, так себе наставник. В финале Вова, украв ракетницу, бежит ему мстить за то, что тот обидел сестру и довёл её до самоубийства. Речь свидетеля Павла Антонова на суде над Киреевым — это и есть один из вариантов объяснения подростковой «трудности». К слову, играет Пашу, как его называют воспитанники, Валерий Приёмыхов, который успел в конце 1960-х поработать во Фрунзе в Русском драматическом театре им. Крупской.
Мимоходом автор подбрасывает нам ключи к пониманию и остальных ребят, живущих про принципу «чечево» (человек человеку волк). К примеру, таким диалогом между матерью одного из «проблемных» ребят и начальником летнего спортивно-трудового лагеря Антоновым:
— И сколько вы намерены их тут держать?
— А мы здесь никого не держим. Вы своего можете забрать хоть сейчас.
— Вот ещё! У нас отпуск, между прочим.
— У вас отпуск? Ну вот возьмите его и воспитывайте.
— Да не будет этого!
Год назад сенсацией в мире кинематографа стало вручение главного «Оскара» не американскому, а иностранному фильму — творению южнокорейского режиссёра Пона Чжун Хо «Паразиты». Неординарное событие стало логичным продолжением бурного развития кино в Республике Корее. Там сильное авторское кино: много отличных постановщиков (один из них — Ким Ки Дук — недавно скончался), прекрасных лент.
Хочу упомянуть другую корейскую картину «Причина жить» (2011 г.) Ли Чон Хяна. Её главная героиня тележурналистка Да Хе из-за религиозных убеждений прощает 15-летнего убийцу своего жениха Сан У. Но спустя год, снимая по заказу католической церкви документальный фильм о помиловании преступников, узнаёт, что тот мальчик, который из-за её ходатайства избежал суда, позже убил одноклассника — талантливого и успешного ученика, любимого и любящего сына. Да Хе в ужасе от мысли, что, по сути, она убила невинное дитя, потому что он бы не погиб, если бы из-за её прошения о помиловании виновный не остался на свободе.
Её юная подруга Чжи Мин, выпускница школы (в ленте не раскрывается, откуда они знакомы или состоят в родстве), говорит, что виновата не она, а родители подростка. Они попросили замять дело, когда их сын попытался убить мать — ещё до убийства Сан У. И, к слову, на одноклассника мальчик накинулся, разозлившись, что тот хвастался своим отцом.
Нападение на маму и гнев из-за того, что кто-то другой ладил с родителями, показывают его собственные сыновние раны. Чжи Мин понимала это, поскольку сама постоянно подвергалась побоям в семье. По её словам, преступник хотел убить своих родителей, но делал это с посторонними людьми. Да Хе считает подругу неблагодарной дочерью, утверждая, что она преувеличивает проблемы в отношениях с родственниками и не имеет права обижаться на них. Чжи Мин указывает, что если однажды отец забьёт её до смерти, все примут это за случайность, но если она, защищаясь, убьёт его, все назовут это убийством.
Журналистка возмущённо отвергает такое объяснение, настаивая, что ненависть к родным не причина творить зло: «Ведь ты бы никого не убила!» «Вместо этого я убиваю себя», — отвечает девочка. Из-за страха и разрушенных отношений с ними Чжи Мин не смогла рассказать близким, что умирает от болезни почек и нуждается в пересадке.
…Мы можем понять, почему дети, люди вырастают злодеями. Но понимание не означает отрицания наказания. Возмездие и временная изоляция от общества необходимы для исправления преступника и предотвращения новых преступлений. Система наказания должна не уничтожать, а давать возможность человеку осознать — если это возможно в его психическом состоянии — совершённое зло, исправиться и начать вносить позитивный вклад в общественную жизнь, а после освобождения реинтегрироваться. Прощать надо только того, кому это нужно, кто раскаялся, утверждают герои картины «Причина жить». «Безответственное прощение — преступление», — заявляет главной героине полицейский.
От себя в завершение этого раздела добавлю, что жертва может простить преступника только после того, как он перестал творить злодеяния по отношению к ней. Подвергшийся насилию ребёнок, только повзрослев, пережив все последствия детской травмы и осознав глубину разрушений в своей жизни, может по-настоящему простить родителя.

Молния,
сверкнувшая и угасшая
Одно из самых добрых выражений в кыргызском языке, на мой взгляд, — «Ал деле бирєєнїн баласы» («Он тоже чей-то ребёнок»). Это означает, что какой-то человек, кажущийся неприятным, ненавистным, кому-то дорог. Обычно эта фраза используется для того, чтобы призвать пожалеть, не обижать кого-то, чтобы не расстраивать его родителей.
Загвоздка в том, что обычно «бирєєнїн баласы» — это «элдин балдары», то есть чей-то чужой отпрыск. А вот собственный чаще всего «иттин гана баласы!» (от собаки). Потому что именно он ходит рядом, мозолит глаза, надоедает, корми-пои его, стирай, убирай за ним, деньги в школу давай, одни проблемы от детей, никакой радости (это родители обычно так говорят, когда очень злы). Даже если это не родное биологическое дитя, а просто под опекой, то всё равно собственное, домашнее, поэтому и получает нотации, ругань, оскорбления, побои. Подкинутый нерадивыми родственниками подопечный раздражает даже больше, чем своя орава, потому что и так её прокормить не можешь, а тут ещё один лишний рот. И вот ходит опекун и корит чадо, упрекает, допекает, грызёт с утра до вечера без остановки, вымещая злость на сбежавшую мать-кукушку и на всю несправедливую жизнь вообще.
Мужчина, если взрывается от придирок сварливой жены, не контролируя гнев, бьёт её. Разумеется, это плохо. У взрослого есть выбор — выйти, уйти совсем. А у ребёнка? Куда он денется, если вдобавок его и не отпускают, добавят ещё тумаков? Он для себя находит только один способ избавиться от такой жизни — суицид.
В наши дни детские самоубийства, к несчастью, стали довольно частым явлением. В прошлом году с началом пандемии мы услышали подряд о нескольких таких случаях. Думаю, что прежде о таких фактах либо не сообщали в СМИ, либо их реально происходило меньше… — во всяком случае, создаётся впечатление, что раньше говорить об этом было не принято. Айтматовская повесть «Белый пароход» — единственное известное мне обращение к теме детских суицидов в кыргызской литературе.
«Одно лишь могу сказать теперь — ты отверг то, с чем не мирилась твоя детская душа. И в этом моё утешение. Ты прожил, как молния, однажды сверкнувшая и угасшая. А молнии высекаются небом. А небо вечное. И в этом моё утешение» («Белый пароход», Ч. Айтматов).
Сегодня «Белый пароход» обрёл новую актуальность. Председатель ассоциации «Международный конгресс кыргызстанцев и соотечественников «Замандаш» Абдирасул Айдаров написал как-то на своей странице в социальной сети о частых резонансных случаях насилия и убийств детей мигрантов: «Чингиз Айтматов в своём творчестве рассказал об этой трагедии. В повести «Белый пароход» мальчик — это образ ребёнка, оставленного родителями-мигрантами на воспитание дедушке и бабушке».
…Оригинальность, новизну и прогрессивность произведений Чингиза Айтматова я стала понимать только с годами, по мере осознания явлений, о которых он писал. Так, оказалось, что прозаик задолго до современных либералов обратил внимание на «уят» (вернее, неправильный, ненастоящий уят, псевдоуят), на ханжество, мракобесие и фарисейство. Разве не из-за этого общество осудило и разлучило Раймалы и Бегимай? Разумеется, писатель не одинок в том, что проводил через своё слово такие убеждения. Достаточно много можно вспомнить примеров и в советской, и в мировой литературе. Навскидку могу назвать пьесу башкирского писателя и драматурга Мустая Карима «В ночь лунного затмения». Но много ли мы можем привести их в отечественной прозе?
В патриархальном азиатском обществе со строгой возрастной иерархией и субординацией Чингиз Торекулович обращает внимание на самого малого и ничтожного в этой системе — на ребёнка. Он делает его главным героем своей книги и утверждает о серьёзности его детских переживаний. Да, и в этом он не первопроходец. Вот, хотя бы, повесть-сказка «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери — она вышла почти за 30 лет до «Белого парохода». Но влияние мировоззрения нашего известного земляка на кыргызстанцев, разумеется, преобладает. После выхода одноимённого кинофильма по его произведению всем полюбился большеглазый грустный Мальчик…
Памятники Манаса и Чингиза Торекуловича по обе стороны главной площади страны — два символа нашей духовности, которые уравновешивают друг друга и показывают нам, кто мы есть. Творчество Айтматова учит нас не отрицать корни и в то же время не изолироваться, не замыкаться, а быть открытыми всему миру, лучшему в нём, космополитами. Почему его читают и любят по всей планете?
Потому что идеи, которые автор высказывает, универсальны и понятны в любой стране, любому народу, на любом языке. Мудрый писатель, с одной стороны, пропагандировал национальную культуру, дав нам понятие манкуртизма и образ учителя Абуталипа Куттыбаева, который стремился сохранить память о прошлом народа и передать её потомкам. С другой, не призывал к оголтелому регрессивному национал-патриотизму в том смысле, в каком этот термин употребляется ныне, поскольку таковой конфликтует с главным лейтмотивом всех его трудов.
Главной ценностью для писателя является Человек. Нельзя приносить личности в жертву государству, власти, морали, нации. И никакой правитель не вправе приравнивать себя к богам, играя судьбами людей и обрекая на смерть из-за нарушения негуманных, противоестественных, противоречащих Жизни, Любви и Добру правил и запретов. К примеру, эту мысль он высказывает в повести «Белое облако Чингисхана». Но наши политики, использовавшие национал-патриотические объединения и насаждавшие традиционализм для борьбы с инакомыслием, позабыли о смысле этого произведения. Национальное возрождение прекрасно, если только это на самом деле оно, а не политическая манипуляция. Внушение искажённого представления о том, кто мы, кыргызы, есть, не менее (а, может, и более) опасно, чем лишение памяти о прошлом (что и названо манкуртизмом), потому что и то, и другое лишает нас настоящей идентичности.
«Елизаров объясняет Едигею ненависть следователя Тансыкбаева к Абуталипу тем, что, возможно, это «болезнь, эпидемия, поражающая людей в какой-то момент истории». Называется она — «ненависть к личности в человеке». Той же ненавистью исполнены действия сородичей певца Раймалы аги, которые хотят принудить его встать на колени и дать клятву «нигде и никогда не петь», забыть возлюбленную Бегимай» («Русская натурфилософская проза второй половины ХХ века: учебное пособие». Альфия Смирнова).
…Такое длинное отступление необходимо, потому что реальна опасность, что в комплекте «традиционных семейных ценностей» нам пропихнут и допустимость насилия над детьми. Поэтому понятие это важно раскрывать, расшифровывать. Какие это ценности? Любовь, понимание, терпение, поддержка, ненасилие? Или что-то другое? На днях один чиновник ляпнул (правда, теперь это отрицает), что не нужно строго наказывать за сексуальные отношения с несовершеннолетним лицом, мол, учитывать надо национальный менталитет и традиции (а между тем вспомните из предыдущего раздела — безответственное прощение тоже преступление). То есть, вот это и есть «традиционные семейные ценности»?..
(Продолжение следует).
Алия МОЛДАЛИЕВА.






Добавить комментарий