У нас в гостях сегодня Саша  Бережной. Его родители — поэт и журналист Анатолий Бережной и прозаик Нэлли  Лиственная — давние кыргызстанцы.
В старших классах Александр увлёкся игрой на гитаре и поэзией. Играл в КВН, принимал участие в фестивалях авторской песни, а в 2002 году был дипломирован «За успешное участие в фестивале и высокий уровень поэтического мастерства». В 2006 году окончил Кыргызский государственный институт искусств им. Б. Бейшеналиевой, отделение кинодраматургии.
Стихи  молодого  поэта  неоднократно публиковались в газете «Студенческий мир». В журнале  «Литературный Киргизстан» его произведения увидели свет под рубрикой «Печатается впервые». В 2006 году небольшим тиражом вышел его первый сборник стихов «Самостоятель», а через год стихи  Бережного вошли в коллективный сборник молодых  камчатских  поэтов «Тетрадь в клетку».
Сейчас Александр живёт и работает в Москве.
— Умом и стремлениями я в России, в Европе. Но душа и сердце зовут меня в родной Бишкек. Очень сильно скучаю по горам, по Иссык-Кулю. А в первую очередь — по родным и друзьям, которых оставил здесь.

Тоска по Азии
Папа, скажи, кровь кочевников
в нас не течёт ли?
Не затесался ли в предки
воинственный гунн?
Вроде бы нет? Но тогда почему
так отчётлив
Голос, зовущий в степи выпасать
свой табун?
И прокатиться на ветре седым
Канбак Шалом,
Вскачь запустивши, копытом
дробя солончак…
Небо висит надо мной голубым
покрывалом
(Бред, что Атланты всё держат
его на плечах.)
В жидкой тени саксаула сверну
самокрутку,
Рядом пристроив видавший
все виды бурдюк,
Веки сомкну, затянусь и хотя б
на минутку
Выпущу мысли сквозь темя
как-будто в тюндюк.
Мысли вернутся — я снова
на съёмной квартире,
На плитке доходит слегка
утешающий плов.
А перед глазами,
как в тысячелетнем эфире,
Вздымается пыль от несметных
копыт табунов.

Игра ва-банк
О, милая, стройная, нежная,
Позвольте я с вами сыграю
В рулетку одну неизбежную,
Которой и правил не знаю.
Мечту расскажу неизбывную,
Сминая крахмал простыней,
И песню исполню наивную,
Хоть слов уж не помню у ней.
А вы мне ответите ласками,
Целуя и нежно шепча,
Заглянете в очи с опаскою,
А в них только пляшет свеча.
Но есть в глубине неизбежное —
Наивною песней старо —
С мечтой неизбывно-безбрежною
Поставить всю жизнь на зеро.

Луна
Как быстро линяет луна —
То сбросит наряд, то наденет.
Тебя мне никто не заменит,
Но в том не моя ли вина?
Ты в целой Вселенной одна
Сияешь моей планете.
Юпитеру множество светит,
Земле — только эта луна.
* * *
Пустой обломок бытия —
Сухая палка.
Когда-то гибким был и я,
Теперь — не жалко.
Плывущий по ветру ковчег
Лишь вздох вдогонку.
Уставшим — одиновский снег,
Капель — ребёнку.
На небо выплеснет река
Сапфир печали,
Седые пряди старика
На той эмали.
Бежим от быта, хворей, скук,
Стреляем метко:
К ногам упал не чахлый сук —
Живая ветка.
* * *
Стремглав улетаю в детство —
Туда, где зелень бульваров;
Туда, где добрососедство
Не стало ещё товаром.
Туда, где синее небо,
Где каждый другому — брат…
Хоть память об этом мне бы,
Ан время — суть не возврат.
* * *
Ты неумело, трепетно
Стираешь грани некоторые
И, не достигнув берега,
Уже кричишь: Америка!
Душа сопит, обижена —
Под снегом поле выжженное.
А в терему, во всходнице
Надежда ждёт в исподнице.
* * *
В год белоснежного верблюда
Эпохи Южного Креста
Узнаешь ты, пришёл откуда
И отправляешься куда.
Премного соберётся люда
На праздник страшного суда
В год белоснежного верблюда
Эпохи Южного Креста.
* * *
Горят в печи и греют нас поленья,
А наши кости ломит лютый хлад,
Подъяты необорному старенью
И на зубах у вечности хрустят.
Но смерти нет, есть только
тихий сон
В сетях сансары,
в их хитросплетенье.
И спящий не проснётся, увлечён
На целый миг меж сном
и воскрешеньем.

Сонет #12
Моя седая снежная зима,
Я шёл к тебе сквозь степи
и пустыни,
Альпийские луга и горный иней,
И рек чужих крутые берега.
Ты мне ни мать, ни тётка, ни кума,
Но мачехой тебя не называю.
Ты холодна, но всё же ты живая
И кочевому сердцу дорога.
Меня твои всё манят терема;
И в снегопад душа моя согрета,
И миражи горячечного лета,
Твоя отринет страстная рука?
Ты не соврёшь — прямы твои дороги.
Ты снишься мне, пока я сплю
в берлоге.

Ты и я
на одной поступательной
плоскости,
на одной параллели желания.
Рядом,
так близко
идём рука об руку.
Наобум обменявшись взглядом,
мы не верили Лобачевскому,
не верили в то, что рельсы
пересекутся.
Но! —
вот она,
заветная стрелка.
Вот оно, то мгновение, —
сбой в системе и два в периоде…
И зашкалило датчики-счётчики,
неизвестные спорно доказаны,
и завыли динамики,
выбило
электричество,
но искры всё сыплются,
и магнетически
нас друг к другу притягивает
Снова и заново.
Амплитуда сердец механически
превосходит стандарты привычные.
Но на пике всего замыкания
захлестнувшее нас расцепляется…
Ты и я на пороге раскаянья,
только не в чем обоим каяться.
Да и незачем.
Не к чему.
Заново
мы встаём и берёмся за руки.
Во взаимной своей параллельности:
ровно метр
сорок три с половиною  —
расстоянье веками положено.
Разойдёмся?
Не важно.
Не встретимся.
Всю дорогу одно мгновение
будет больше длины отмеренной.

Ведущий рубрики Вилор АКЧУРИН.