Война оставила глубокий след в истории нашей семьи.

Ещё до войны и даже до революции наш дед Шадыбек проживал в айыле Тємєн Шекти, после революции он стал называться Кызыл Байрак, а еще позже Караван, Кербен. Айыл из 10-12 глинобитных кибиток и потрёпанных юрт населён преимущественно родственниками или родичами — выходцами из рода багыш.

Дед высмотрел нашу бабушку Толгонай на летнем кочевье в предгорьях Чаткала. В то лето родные эне пасли скот на южном склоне Чаткальского хребта, хотя сами проживали на севере, в Таласе.

Толгонай эне происходила из рода кушчу, была не только красива, но и умна, не чуралась никакой работы, несмотря на то, что выросла в достатке, шила одежду, ткала ковры. Она запомнилась детям звонкоголосой певуньей. Говорят, она знала песни на все случаи жизни: дождь, весна, родник, луна — кто сложил их? Неизвестно. Скорее всего, пели её сердце, душа. С детства приобщённая к кочевью, эне знала много старинных, дорожных, колыбельных песен, сказок и былей.

Судя по скупым семейным хроникам, брак Шадыбека аты и Толгонай эне состоялся примерно в 1894 году. У них родились девять детей, выжили шестеро: дочери Шааргул, Шааркан и Шаарбан и сыновья Наркул, Нуркул и Кадыркул, мой отец. Внешне суровый и немногословный Шадыбек был мягок и добр к детям.

Когда советская власть пришла в кызыл-байракскую глубинку, братья с восторгом приняли перемены, происходящие в их жизни. Население было сплошь безграмотным, кругом нищета, темнота. Колхозы в те годы только начинали устраиваться.

Советские кадры на местах формировались в основном из людей, обученных хотя бы азам грамоты. В целях ликвидации безграмотности повсеместно открывались курсы ликбеза. В 1927 году братья Нуркул и Кадыркул на курсах ликбеза выучились читать и писать на латинице, завершили учёбу в начальной школе Кутчу. Нам неизвестно, кто и чему учил айыльских ребят. Одно очевидно — это точно была не гимназия. Воображение подсказывает заброшенную овчарню на окраине айыла, сборный класс из десятка детей разных возрастов, учителя, передающего ученикам свои знания… Одним словом, школа Дуйшена из «Первого учителя» Ч. Айтматова.

Близкие по возрасту Нуркул и Кадыркул были закадычными товарищами. Вместе учились, проказничали, помогали маме и сёстрам по дому: носили воду из родника, собирали хворост и кизяк, весной ходили за кисличкой, а осенью за орехами и барбарисом. Братья с раннего возраста помогали отцу и землю пахать, и скот пасти.

Но более всего любили вечером, дождавшись мать с подённых работ, слушать её песни, сказки, а потом, лёжа в постели, смотреть сквозь тундук на луну и звёзды, рассказывать друг другу страшилки, смеяться, толкаться… Одна из этих сказок, рассказанная тётушкой Шаарбан, дошла и до нас.

В давние-давние времена, когда лиса и волк водили дружбу, довелось им однажды забить горного козла. Лиса прячет тушу от волка: якобы медведь забрал добычу. Ночью волк не может заснуть от голода, лиса же втихую ест мясо. Когда волк просит её поделиться пищей, лиса советует вспороть себе живот и утолить голод своими внутренностями. Она, мол, тоже так кормится. Глупый волк вспарывает себе живот, предоставив лисе единолично наслаждаться козлятиной и волчатиной впридачу.

В 1929 году Нуркул и Кадыркул вступают в комсомол, становятся активными агитаторами и пропагандистами социализма. Они оба работают в колхозе Кызыл Байрак. Усилия Шадыбека аты дали свои плоды: его сыновья стали в один ряд с наиболее продвинутой молодёжью, таких грамотных, как они, в то время было не так много.

Наркул, старший из братьев, в 1919 году за умение считать и писать взят учётчиком в колхоз. Смекалистый, работящий Наркул оказывал существенную помощь отцу, он проводил инвентаризацию домашнего и крупного скота, принадлежащего населению. Зажиточные сельчане всячески противились этой акции, угоняя скот на джайлоо, утаивая истинное количество скота, не желали передавать излишки советской власти. Ювенильная коллективизация переживала тяжёлый этап: люди не были готовы влиться в этот процесс, добровольно отдать в общенародную собственность свой скот, земельные наделы. Вот тут Наркул, где уговором, а где напором, сподвигал односельчан на принятие правильных решений. Айыльные аксакалы прислушивались к нему, а ленивые и ерепенистые побаивались его крутого нрава и недюжинной силы. При этом он умел организовать работу, любое дело спорилось в его руках.

Когда случилась Великая Отечественная война, семья Шадыбека аты в числе первых получила два повестки с призывом в ряды РККА.

Первым уходил на войну весёлый и бесшабашный Нуркул. По рассказам тётушек известно, что он был красив и статен. В отличие от степенного старшего брата Наркула, Нуркул был весёлым балагуром. Любил шутить, донимал сестёр безобидными розыгрышами. Никакие конные состязания, куреши не проходили без его участия. Первый джигит айыла — так бы его охарактеризовали в наши дни. Нуркул любил песни, он всегда пел: на работе, дома, в дороге. Был работящим парнем, в помощи никому он не отказывал: сено заготовить, скот пасти, глинобитный дом построить. Шаарбан эже вспоминала, что на все ашары первым отзывался Нуркул. Но учиться не хотел. Учёный братишка Кадыш так и не смог сподвигнуть его к образованию. Братья были очень близки: погодки, вместе играли, проказничали. А вот старшего брата Наркула оба брата уважали и побаивались.

Старший брат не призывался в ряды Красной армии, так как к началу войны находился в зрелом возрасте. Он был в семье за главного, работал на трудовом фронте, занимался заготовкой продовольствия, фуража, одежды для армии. Долгие военные и послевоенные годы Наркул ава возглавлял животноводческую ферму. Делал свою работу толково, добросовестно.

Вся семья собирала Нуркула на войну. Шадыбек стачал ему крепкие сапоги и даже вторую пару про запас, сёстры сшили тёплую одежду и рукавицы, собрали провизию: хлеб комоч на курдючном жире, который не черствеет, курут и вяленое мясо. Не впервой им было собирать сына и брата на войну. Кадышу уже пришлось воевать в Белофинскую войну в ноябре 1939-го — ноябре 1940 годов, а до того и на Дальнем Востоке. Отец и сёстры не понаслышке знали о холодах в «Орусии».

В октябре 1941-го в Кызыл-Байраке провели большой митинг, выступил военный комиссар, и колонна новобранцев двинулась к железной дороге в сторону Намангана.

Больше всего Нуркул беспокоился о своей келинчек Зейнеп и маленькой дочурке, о том, хватит ли дров на зиму, не прохудится ли крыша дома, успеют ли до холодов управиться с сеном, кукурузой и пр.

Нуркул всю дорогу смеялся: «Немис капырларды жоготуп, тез арада кайра келебиз», на том и распрощались. Вся семья — отец, брат Наркул, сёстры — провожала Нуркула в путь. Шадыбек наказывал: «Бейбаш болбо, отїгїндї сактай кєр, чылымга алмашпа» («Не хулигань, сапоги береги, на курево не меняй»). Потом долго шептал себе под нос, роняя скупую мужскую слезу: «Согушта сапарыў ачык болсун, аман эсен кайтып кел» — «Открытых дорог тебе на войне, возвращайся живым-невредимым», словно бы чувствуя, что видит сына в последний раз.

Словам Нуркула о скором возвращении не суждено было сбыться, он пропал без вести в 1942 году.

Мы не знаем, где захоронен наш Нуркул ава. Неизвестно, в каких войсках он служил, при каких обстоятельствах принял последний бой. Попал в окружение, убит или был пленён — об этом ничего не известно. Он прислал несколько писем с фронта, сообщая, что жив-здоров и бьёт фашистов. Потом солдатских «треугольников» от Нуркула долго не было, пока не пришло «чёрное письмо».

Второй сын Шадыбек аты отправился воевать 7 декабря 1941 года. Лейтенант Кадыркул Шадыбеков направляется в 67-ю армию Ленинградского фронта.

Чуть менее года назад он находился на Северо-Западном фронте в зоне боевых действий. Мы мало знаем об этой войне с Финляндией, развязанной при поддержке Великобритании и Франции. Истинные мотивы политиков заключались в недопущении коммунизма в страны Скандинавии. Небольшая Финляндия, напичканная новейшей военной техникой, бое-припасами, авиацией, предоставленными союзниками, развязала войну, спровоцировав расстрел мирного населения и непрекращающийся артобстрел.

Когда Кадыркул в ноябре 1939 года впервые оказался на Карельском перешейке, а именно близ этой местности пролегала линия Маннергейма, нет, не 40-градусные морозы, не отсутствие подходящей амуниции красноармейцев поразили кыргызского паренька. Он был крепок здоровьем, как и все красноармейцы, привык обходиться малым, пускал в ход смекалку при необходимости. Она-то и выручала наших ребят в лютую стужу и под непрекращающимся артобстрелом противника. Более всего красноармейцев поразил шквал огня из-под земли, заминированные дороги, зажигательные смеси и снайперы. Они буквально отстреливали наших красноармейцев.

Много ребят полегло на территории Карельского перешейка, который покрывали крупные лесные массивы, десятки средних и малых озёр и рек с болотистыми или каменистыми крутыми берегами. В лесах повсюду встречались каменистые гряды и многочисленные валуны крупных размеров. Танки, пехота застревали в бездорожье, чем пользовался противник. Наши части всюду подстерегали хорошо вооружённые лыжные десанты, которые прекрасно владели тактикой ведения боя, включая пулемёты и снайперское оружие, вкупе с лыжным ходом.

Одной из тактик боевых действий противника, которая позволяла добиваться успехов, были вылазки небольших лыжных десантов. Потому советские танки, артиллерия, пехота в упор уничтожались из замаскированных дотов и дзотов, дороги заминированы, в качестве мин и бомб использовались последние достижения вермахта, а снайперы-кукушки неумолимо истребляли советских воинов.

Политрука Кадыркула Шадыбекова направлют на командирские курсы на базе Ленинградского училища связи. Там он впервые встал на лыжи: с большим трудом ему, кыргызскому пареньку из азиатской горной глубинки, далось это умение.

Он также обучается навыкам ведения боя в зимних условиях: ходьбе на лыжах и одновременной стрельбе из автомата или пулемёта, разминированию и многому другому. Все эти навыки тактики ведения боя с противником в зимних условиях политрук Шадыбеков передавал личному составу: формировал отряды лыжников, отрабатывал приёмы разминирования местности, преодоления заграждений, дотов, дзотов, уничтожение с использованием зажигательных «коктейлей Молотова». Ведь от этого зависела жизнь вверенных ему молодых солдат.

Финская война была непродолжительной, но послужила хорошим уроком для советского командования, обнажив серьёзные упущения и недочёты в стратегии и тактике ведения войны. Красноармейцы не были готовы к войне в зимних условиях с северным ландшафтом, без тёплого обмундирования, обуви, рукавиц.

Помню, как Шаарбан эже, папина сестра, рассказывала, что дед Шадыбек именно в финскую войну научился тачать сапоги, а тётушки Шааркан, Шааргул, Шаарбан шили ватные шапки, фуфайки, штаны и рукавицы для брата: в письмах он делился в какие лютые холода они сражаются. Позже с такими же гостинцами, одеждой и сапогами семья провожала Нуркула на Великую Отечественную войну.

Пекли большие караваи хлеба комоч по особому рецепту, чтоб не черствели, готовили курут и вяленое мясо. Всё это вместе с одеждой складывали в «курджун» — мешок и через райвоенкомат посылали в военную часть. Очевидно, на тот момент ещё до ВОВ посылки доходили до адресата. Подтверждением тому курьёзный случай: одна из тётушек сшила кыргызскую шапку «тебетей», в посылке она дошла до папы, но использовали её совсем не по назначению, а в качестве мишени. С лёгкой руки инструктора по стрельбе она стала таковой. Поначалу папа обижался: сестра сшила своими руками, но потом решил, что с лёгкой руки Шаарбан эже шапка помогает солдатам. «Шапка политрука» — так именовали тренировочную мишень. Тётушка помнила об этом, радовалась и всегда рассказывала, что чем-то помогла своему младшему брату Кадышу во время войны. К слову сказать, позже папа уделял физподготовке детей особое внимание: покупал для них лыжи, сам становился на лыжи и учил кататься. Поэтому в семье кто-то катается на лыжах, а кто-то на коньках.

В войне с фашистами Кадыркул не был новобранцем, судьба снова закинула его на северо-запад, на Ленинградский фронт. Но были моменты, когда его военного опыта, убеждённости и стойкости не хватало, чтобы осознать все масштабы происходящего.

Зимой 1941-1942 годов пулемётная рота лейтенанта Шадыбекова расположилась в окопах под городом Пушкиным. Холод и голод, неизменные спутники окопной жизни, изматывали солдат. Наши бойцы питались в основном пайкой хлеба, мёрзлой картошкой, кореньями, которые добывались на полях во время ночных вылазок. Холод в те блокадные зимы был жуткий. Снег валил не переставая, засыпал ходы сообщения и сектор пулемётного обстрела. Нужно было постоянно убирать снег небольшими сапёрными лопатками. Мороз пронизывал до костей, зимней амуниции не хватало. Солдаты страдали от недоедания, обморожения, цинги и анемии. Казалось, все чувства притупились, только к голоду невозможно было привыкнуть.

Противник находился метрах в 150-200. Порывы ветра доносили до голодных солдат запах консервов, скрежет ножей, открывающих консервные банки, сытые голоса немцев, звуки губной гармошки.

Тяготы блокадной войны и фронтовых невзгод Кадыркул нёс, как и все солдаты. Боевая готовность роты, содержание техники и вооружения, наконец, моральный настрой личного состава требовали личного примера, большой ответственности от командира. Думается, Кадыркул достойно выполнял свой воинский долг.

В начале блокады ситуация на фронте предусматривала оборону Ленинграда, отражение немецких атак, ведение боёв местного значения. Большую важность для командования представляла информация о планах немецких частей, добываемая нашими разведчиками.

В одной из таких спецопераций по приказу генерал-майора В. Ястребова группа разведчиков во главе с Кадыркулом взяла «языка» — немецкого офицера. Сложность заключалась в том, что операцию надо было выполнить оперативно, в кратчайшие сроки. Фашисты дислоцировались в каких-то 100-200 метрах. Электропроволока, собаки, охрана — всё это усложняло задачу. Полученные сведения оказались очень ценными. Разведчиков представили к высоким государственным наградам, Кадыркул Шадыбеков награждён орденом Красной Звезды.

Отец очень гордился этой наградой, он получил её из рук Ворошилова, члена Государственного комитета обороны, командующего войсками Ленинградского фронта.

В тот день группа представленных к наградам бойцов получила увольнительную. Из окопов они прибыли в Ленинград, посетили баню, подстриглись, побрились, сменили одежду. Потом их привезли в Ленинградский обком ВКП(б), весь искорёженный, на крыше зияли огромные дыры, стены местами обвалились. Красноармейцев провели в большой зал. Накрытый стол изобиловал яствами, как в довоенное время, — икра, рыба, цыплята, закуски. Руководители сидели на одной стороне стола, отец и другие сели по другую сторону. После приветственной речи всех награждённых вызывали поочерёдно на середину зала, вручали награду и пили чарочку. Когда очередь дошла до отца, генерал, сидевший за столом, спросил, в какой части он служил на озере Хасан. Услышав ответ: 118-й полк 40-й дивизии, генерал вместе с Ворошиловым подняли чарочку за подвиг отца. Как оказалось, это был Жуков, бывший главнокомандующий Дальневосточного фронта, кто малыми потерями вынудил японцев капитулировать. А для Кадыркула та военная кампания с японцами была первой войной. Позже папа вспоминал, что вкуснее этой водки, которую он поднял вместе с двумя главнокомандующими, в начале войны последовательно возглавлявших войска Ленинградского фронта, он не пил никогда. На передовую после банкета красноармейцы ехали в приподнятом настроении и с твёрдым убеждением победить.

За мужество и героизм Кадыркул Шадыбеков награждён орденами Красной Звезды, Отечественной войны I и II степеней, медалью «За оборону Ленинграда», многими другими медалями, двумя орденами Трудового Красного Знамени и другими наградами.

День Победы, 9 мая 1945 года, капитан Кадыркул Шадыбеков встретил в Кёнигсберге, где в составе Прибалтийского военного округа боролся с литовскими и латышскими бандформированиями. Медалями «За взятие Кёнигсберга» и «За победу над Германией» также отмечен его вклад в победу в Великой Отечественной войне.

Девять лет военной службы и три войны — с таким багажом Кадыркул вернулся к мирной жизни в родной Караван в 1946 году.

С тех пор прошло много вёсен и много зим. Давно уже нет Кадыркула Шадыбекова. Ушли в мир иной его отец, братья, сёстры. Нет его сыновей, дочерей…

Но те, кто живёт, хранят память о легендарном человеке, о его подвиге.

Эта память передаётся от детей к внукам, от них — к правнукам и далее — пра-пра-пра…внукам.

Пока есть память, человек живёт.

Клара ШАДЫБЕКОВА, дочь Кадыркула Шадыбекова.