Реформа здравоохранения «Манас» и последовавшие за ней шаги не дали предполагавшихся результатов. Наоборот стало хуже.

Например, в бишкекские стационары очень часто привозят  больных из районов. Отказать им в госпитализации  мы не можем, так как зачастую патологии серьезные. Но деньги-то за пациентами не идут, то есть  не поступают  к нам за их лечение. А ведь именно этот принцип (деньги следуют за больными) был положен в основу реформы. Каждый приходящий министр пытался направить денежный поток в это русло, однако средств, необходимых для лечения  сельчан, мы по-прежнему не видим. Когда-то один из очередных  директоров Фонда обязательного медицинского страхования предлагал ввести карточки, с помощью которых  при необходимости можно переводить деньги из одного лечебного учреждения в другое. Но для этого у ФОМСа должен быть свой банк, а у него нет даже своих денег. Хотя  при рождении  фонда медики надеялись, что наконец-то здравоохранение встанет на ноги, закончится уравниловка: чем выше квалификация врачей, тем больше больных будут рваться к ним на прием. Стало быть, такие специалисты станут больше зарабатывать, лечебное учреждение, где они трудятся, — процветать. И чем больше таких специалистов, тем  лучше для всех.
…Если врач идеально делает свою работу, если очередь к нему не иссякает, если у него хватает сил на то, чтобы помогать людям, то почему бы ему не платить за это? А у нас по-прежнему дают  ставку-полторы. Пришел  в  8 утра на работу,  в три часа должен уйти — трудовой день закончился. Если  можешь и хочешь принимать, скажем, до пяти часов, никто  за это платить не будет. Поэтому, несмотря на повышение зарплаты, врач, например, в Национальном центре хирургии, где я  работаю, в среднем получает 12 тысяч сомов.
Если же мы лечим человека не по протоколу и, не дай Бог, у него начнется осложнение, неприятностей не оберешься. ФОМС может наложить такие штрафы, что мало не покажется. За границей за это тоже наказывают. Но там протоколы очень часто обновляются, обсуждаются в медицинском сообществе, поскольку есть операции, которые можно сделать разными методами. И тот, что лучше, эффективнее, менее травматичный, считается эталоном. Правда, в последнее время эксперты ФОМСа, отмечаю это  без лести, резко изменили тактику общения с врачами. Раньше и слушать не хотели (они, мол, специалисты, а ты вроде как профан), а теперь можно хотя бы  аргументировать свою позицию как лечащего врача.
…Опытных хирургов даже в столице — раз, два и обчелся. Поэтому пациенты из областей и районов  нередко поступают к нам в крайне тяжелом состоянии. Причины —  поздняя диагностика, недооценка тяжести состояния. В конечном итоге  хирург,  как мы говорим, проморгал больного.
Родственники жалуются, что им  самим приходится покупать лекарства. А ведь причина в том, что не только у нас в больнице, но и вообще в городском департаменте здравоохранения финансируется только часть потребности в медикаментах. Потому мы вынуждены обращаться к родственникам больного. Было время,  выписывали за год 8 000 прошедших у нас лечение пациентов, а сейчас в среднем  15 000. В этом году, по нашим прогнозам,  будут и все 16 000, а денег выделено  в  лучшем  случае  примерно на 13 000. На что лечить остальных-то?  Мы же не можем  не госпитализировать людей, если они нуждаются в нашей помощи. Есть  так называемые однодневные больные с болями в животе, которых кладем на сутки-двое и наблюдаем. Если их жизни ничто  не угрожает, выписываем домой. Нам предлагают сокращать число таких больных. КАК? Я не могу этого сделать, поскольку наша больница — скорой медицинской помощи, сюда везут с разными болями, травмами. Иногда надо понаблюдать за состоянием пациента, не всегда же сразу оперировать. Если же начнем отказывать в госпитализации, то неминуемы ошибки, осложнения. Конечно, ФОМСу  невыгодно: больной пролежал один день,  а сумму на его лечение фонд выплачивает полностью. Но ведь от того, госпитализируем мы или нет, зависит его жизнь. И рисковать ни в коем случае нельзя.
Один из путей улучшения качества обслуживания — взаимодействие врачей из центров семейной медицины территориальных больниц. Сегодня каждая из этих структур существует сама по себе. Нет, как раньше, преемственности. То есть человека, которого выписали из больницы, увы, не ждут в ЦСМ. Придет —  осмотрят, не придет — его проблема. А раньше и в больницах, и в поликлиниках отвечали за здоровье пациента, потому что стационар и поликлиника были единым целым. Это одно из существенных упущений в реформе.
Еще один путь реального изменения тяжелого положения здравоохранения — внедрение  бесстатейного финансирования. Сегодня деньги выделяют частями и  только на определенную статью расходов. Например, поступили средства на зарплату, и ни один главврач не может потратить их на что-то другое. То же самое с  деньгами, отпущенными на медикаменты. Хотя и я, и мои коллеги пытаемся маневрировать, что-то сокращать, экономить, чтобы направить больше средства туда, где в данный момент они более всего необходимы. Существенным резервом могли быть деньги, выделяемые на питание (ведь ни для кого не  секрет, что большинство больных едят то, что принесут из дома). Вопрос об этом уже поднимался в  столичном кенеше, но дело не сдвинулось с мертвой точки.
Мы устали доказывать, что в столице нужен центр диагностики врожденных пороков развития. На днях ко мне пришла беременная женщина — у ее будущего ребенка обнаружили порок, и нам, хирургам, теперь решать, сможем ли  спасти  малыша после рождения. А у него тяжелейшая патология: даже если  выживет, будет глубоким инвалидом. Что я могу сказать этой женщине, которой через две недели рожать?! А ведь порок можно было определить еще в начале беременности и  прервать ее.
Для центра диагностики врожденных пороков не требуется Бог весть что. Только необходимое оборудование. Есть такие патологии, которые устранить невозможно, а значит, надо поставить в известность супругов о том, что их ребенок родится неизлечимо больным. Пусть они принимают решение прервать беременность или нет. Если же порок можно устранить, мы прооперируем ребенка сразу после рождения. Но хирурги обязательно должны быть в курсе, что в такой-то срок к ним  поступит младенец с определенным пороком, чтобы  быть к этому готовыми.

Артыгалы МУРАТАЛИЕВ,
врач-эксперт, хирург
высшей категории.