«Болезнью века» назвал Президент Сооронбай Жээнбеков коррупцию и призвал каждого государственного служащего, кто радеет за интересы Кыргызстана, активно бороться с ней, а граждан — оказывать поддержку этой борьбе.  Её можно назвать и более широко — «болезнь веков», потому что коррупция существует столько, сколько и сам институт государства. Во все века ей противостояли, но особенного успеха никто не добился. Результат только в размерах — где-то она минимальная, где-то весь государственный аппарат держится исключительно за счёт взяток, круговой поруки и других составляющих коррупционных отношений.

Никколо Макиавелли определял коррупцию как использование общественных функций в частных интересах. То есть определённому лицу делегируется ряд полномочий выступать от имени государства и исполнять возложенные на него функции для общего блага. Согласно товарищу Саахову из фильма «Кавказская пленница», чиновник на то и ставится, чтобы соблюдать государственные интересы. Проблема возникает тогда, когда «путаются личные и государственные карманы». Где-то чиновники могут позволить себе лишь мелкие шалости, а где-то коррупция — это образ жизни всей государственной бюрократической машины. Для Кыргызстана свойственно, как кажется, последнее.

Понятно, что уровень коррупции зависит от состоятельности государства, его силы и качества бюрократического аппарата. Без сильной и качественной бюрократии правительство не сможет исполнять свои обязанности в полной мере, и все государственные проекты обречены на провал. Что в Кыргызстане, в принципе, и происходит в большинстве случаев. Не секрет, что каждый крупный проект рассматривается отдельными чиновниками не как способ улучшить жизнь граждан, а как возможность пополнить свой карман и ещё больше повысить качество своей жизни. Самый свежий пример — реконструкция бишкекской ТЭЦ. Тогда получилось, как в поговорке: «Сколько бы ни скрывали болезнь, всё равно смерть изобличит ложь». Стоило замёрзнуть трубам, в которые, по определению, вложили более трети миллиарда долларов инвестиционных средств. Как результат — попадание за решётку чиновников различного ранга.

С другой стороны, даже сильное государство не может обеспечить низкий уровень коррупции. Например, в такой мощной стране, как Китай, масштабы коррупции тоже немалые. При всей силе Коммунистической партии Китая, претворяющей в жизнь многомиллиардные мегапроекты, ей тоже трудно бороться с человеческой жадностью, корыстью, неумеренными аппетитами отдельных партийных и государственных чиновников. Часто можно слышать новости о том, что арестован какой-нибудь партийный или государственный функционер, обращавшийся с казёнными деньгами, как со своими, и превративший занимаемую должность в доходное место. Как итог, каждый год десятки тысяч чиновников жестоко наказываются за воровство казённых денег, получают пожизненные сроки или приговариваются к расстрелу.

Примеров, раз за разом публикуемых в СМИ, очень много. За растрату бюджетных средств и получение в разные годы взяток в размере более $6 млн. получил 17 лет тюрьмы бывший вице-мэр Шанхая Ай Баоцзюнь. Бывший мэр Пекина Чэнь Ситун попал за решётку за мздоимство, также при аресте у него конфисковали почти $8 миллионов наличными. Смешное в том, что эти деньги затем  присвоили сотрудники Управления по борьбе с коррупцией прокуратуры. Дополнительное расследование по этому делу привело к тому, что 73 сотрудника прокуратуры привлекли к уголовной ответственности, более 700 получили взыскание по партийной линии. Первый секретарь Шанхайского горкома Чэнь Ляньюй оказался причастен к растрате около $400 млн. из пенсионного фонда Шанхая. Также были чиновники, проигравшие $60 млн. общественных денег в казино, партийные функционеры, при зарплате в 20 тыс. юаней катавшие девушек лёгкого поведения на «Феррари» стоимостью в полмиллиона долларов, и т. д.

Китай имеет древние традиции коррупции среди государственных служащих, а также традиции борьбы с ней. Во времена императора эпохи Хунъу против расхитителей бюджетных средств, злоупотребляющих служебным положением, существовали такие виды наказания, как вырывание сухожилий, ломание костей конечностей, вырезание мелких кусочков мяса с живого тела, волочение по земле лошадью, соскабливание кожи, ломание коленных чашечек, отрезание носа, сдирание кожи, как крайний вариант — повешение или четвертование. Считалось большим благом, если проворовавшегося чиновника просто посадили в тюрьму. Применяли ещё выставление отрубленной головы на шесте, казнь всего рода провинившегося. Как ни странно, по свидетельствам исследовавших вопрос историков, даже такие суровые меры не могли остановить коррупцию — красиво жить невозможно запретить никогда.

Со времён Дэн Сяопина борьба с коррупцией стала самым актуальным вопросом для Компартии Китая. Но многие аспекты этой борьбы скрывались от общественности, а к коррупционерам относились более лояльно, чтобы не ронять честь и авторитет компартии. Новый подход к этой злободневной проблеме начался с приходом к руководству страной нынешнего председателя Си Цзиньпина. В 2013 году он выступил с речью, в которой отметил, что «нужно давить и «тигров», и «мух», что значило карать за коррупцию и рядовых чиновников, и крупных партийных бонз.

Руководитель Центра изучения стран Дальнего Востока в Санкт-Петербурге, востоковед Кирилл Котков в одном из интервью отметил, что всем странам есть чему поучиться у Китая в плане борьбы с коррупцией: «Мы знаем очень мало примеров того, как в Китае крупные государственные деятели в открытую прикрывали бы крупных чиновников, которые где-то провинились. Если человек провинился, скорее всего, его посадят или даже расстреляют. В некоторых соседних с Китаем странах мы наблюдаем противоположное, там крупных чиновников легко «отмазывают». Здесь, возможно, имеется в виду и наша страна.

Оказывается, без коррупции может упасть рост внутреннего валового продукта. В Китае после начала серьёзной борьбы с коррупцией рост ВВП немного притормозил. Без «благодарственных подношений» переговоры идут со скрипом, и на согласование многих проектов, преодоление бюрократических процедур уходит слишком много времени. А так чиновники быстро договариваются, к обоюдному удовлетворению сторон, и дела «делаются» значительно быстрее.

Начнут ли в Кыргызстане внимать призыву Президента активно бороться против коррупции чиновники и граждане — вопрос, скорее, риторический. Внимали бы — коррупция исчезла бы давно. А так, смеем предположить, что к коррупции большинство наших сограждан относятся не как к большому злу,  а злу необходимому, которое как бы не должно присутствовать в нашей жизни, но без него никак нельзя обеспечить себе комфортную жизнь. Можно, наверное, смело утверждать, что это образ мышления не только чиновников, но и большинства граждан, которые, в принципе, лояльно относятся к коррупционным отношениям и иногда, по надобности, участвуют в них, покоряясь тому, что «се ля ви», или от безнадёжности, потому что shit happens.

В принципе, коррупция очень удобная и выгодная вещь. Позволяет чиновникам не прозябать на дне социальной лестницы, а оставаться на самом её верху, чувствовать себя успешными людьми, обеспечивать комфорт себе и близким. Особняки, лексусы и мерседесы, недвижимость и бизнес, записанные на родственников. Большинству граждан обидно, что не они это всё имеют, а какие-то бездарные чинуши, не способные развивать государство, в котором мы все живём. Но всё же отношение к коррупции более чем толерантное, потому что приходится пользоваться услугами чиновников разного уровня для своей пользы, как бы покоряясь безнадёжности. Как отмечал один умный человек: «Коррупция есть везде. Разница только в том, как к ней относятся население и… власть».

Нурлан ДЖООДАТОВ.