Все мы — ученики в школе жизни, начиная с самых первых своих шагов и до периода, когда сами становимся учителями для кого-то из живущих и дышащих рядом. Идя по жизни, мы берём уроки человеческой мудрости и профессионального опыта у тех, кто помогает нам собственным примером, знаниями и просто советами мужать и становиться зрелыми гражданами своего Отечества. В моём журналистском становлении в Кыргызстане роль такого наставника среди других замечательных людей сыграл и Вилор Ахмедович Акчурин. В силу своего дара, характера и избранной профессии он остро чувствовал бег времени и совпадал с ним, как секундная стрелка. Он нередко говорил, что журналистика предоставляет огромные возможности доступа к каждому человеку в отдельности и к человечеству в целом. И Вилор Ахмедович, на мой взгляд, успешно использовал этот замечательный формат общения.

Моё знакомство с ним состоялось в конце 70-х годов, увы, уже прошлого столетия. Однажды осенью под вечер в кабинет отдела литературы и искусства «Советской Киргизии», где я тогда работал, вошёл энергичный, ладный, спортивного вида  мужчина и коротко бросил: «Привет, старик!» Я видел его впервые. Но в облике вошедшего были такие доброжелательность и естественность, что этот наскок слёту я спокойно пропустил и стал его слушать. Он представился, сразу запомнилось его необычное, но говорящее за себя имя. Для меня, советского ребёнка, его не требовалось расшифровывать, однако внимание моё к собеседнику оно приковало.  Далее гость изложил суть своего обращения ко мне.

В кыргызской столице заканчивал гастроли Ошский киргизский драмтеатр, с которым я год назад находился в Москве, писал оттуда репортажи о гастролях этой труппы в «Советскую Киргизию» и передавал их редакционной стенографистке, незабвенной Софье Михайловне (таких женщин тогда в республике были единицы, они ценились на вес золота, поскольку стенографировали все государственные форумы, пленумы и торжественные мероприятия, которых в советское время в республике проводилось предостаточно. Она прямо из дома вызывала Москву, и я читал ей 1-2 страницы текста. Больше объёма не разрешали, поскольку редакция сама оплачивала переговоры с городами, откуда диктовали свои материалы корреспонденты).

Труппу театра, созданного в 1972 году в южном областном центре, составляли в основном выпускники прославленного московского ГИТИСа во главе с главным режиссёром Искендером Рыскуловым. В неё входили одарённые  актёры и постановщики, люди, необыкновенно талантливые, самозабвенно любившие театр, преданно и творчески ему служившие: художник-сценограф Акен Конушбаев, заведующий литературной частью писатель Мурза Гапаров, синхронный переводчик спектаклей на русский язык Айым Ералканова, актёры Марат Алышпаев, Акылбек Абдыкалыков, Дюйшен Байдоботов, Гулайым Каниметова, Назира Мамбетова, которые затем все стали народными артистами КР (сразу прошу прощения у всех, кого не назвал). Это был  в те годы уникальный культурный, как теперь принято говорить, бренд Кыргызстана. Уже через пять лет после своего рождения театр, минуя обязательный театральный показ во Фрунзе, удостоился чести гастролировать сразу в Белокаменной на великой сцене Малого театра. Его гастроли открывал народный артист СССР, а ещё и председатель Союза театральных деятелей СССР знаменитый Михаил Ульянов.

Ошской областной газете, которую Вилор Ахмедович тогда возглавлял, требовался обзор гастрольных спектаклей, показанных ошанами теперь во Фрунзе. Я спросил про объём материала и срок написания. Акчурин коротко сказал, что сделать надо побыстрее, и мы условились, что я сдам статью на следующий день. Назавтра в оговорённое время он пришёл, а я ещё не закончил  обзор и дописывал его при нём. Затем, мы поговорили, и гость на прощание сказал, что за гонораром дело не станет. На том мы и расстались, а от своих коллег я узнал, что Вилор довольно известный в республике журналист, а ещё и сын нашего бывшего собкора по югу  Киргизии. И поскольку я сам вышел из журналистской семьи, то этот факт расположил меня к личности Акчурина ещё больше.

Французский писатель Жюль Ренар когда-то иронизировал: «У меня работа спешная — для потомства». Не знаю, спешил или медлил на своём жизненном и  профессиональном веку мой талантливый коллега по журналистскому цеху Вилор Ахмедович Акчурин, но до конца дней своих он сохранял  порох в творческих пороховницах, а ясности, энергетике мысли и тематическому арсеналу нашего собрата по перу белой завистью завидовали многие молодые соискатели журналистского звания. Однажды, даря мне свою книгу «Мои собеседники» (сборник интервью, написанных им за годы своей 50-летней газетной работы), Вилор Ахмедович попутно заметил, что «твои собеседники стали и моими, вот как навсегда мы повязаны журналистикой и ничегошеньки другого делать не умеем».  И сказал, надо заметить, сущую правду, причём прежде всего про себя. Ему многое было не предопределено судьбой. И поначалу она выворачивала его на другую жизненную стезю — спортивную. Этой ипостаси он посвятил бы свою жизнь после окончания в Казани своего первого вуза.

Спорту, кстати, Акчурин остался непоколебимо верен и предан до конца. В редакциях, где ему довелось трудиться, он становился азартным закопёрщиком многих значимых и до сих пор памятных мероприятий и акций. Однажды, будучи в командировке в Оше, мы с коллегой, как всегда, пришли поставить печати в удостоверениях в областную газету (тогда «Ленинский путь»). Вилор пригласил нас на волейбольный турнир, а ещё и познакомил с братом, преподавателем военной академии в Москве, который приехал в отпуск к нему. Так мы стали невольными болельщиками. Команды играли навылет, но та, где у волейбольной сетки сражались Вилор и его брат, весь вечер оставалась на площадке, поскольку никому не проигрывала. И надо было видеть, с какой страстью и истовой отдачей, а ещё и с недюжинным мастерством, сражался у волейбольной сетки мой старший собрат по профессии. Другой факт. Почти 20 лет  он бессменно организовывал и проводил, к примеру, шахматные турниры, посвящённые памяти другого незабвенного нашего коллеги Виктора Куртовича Никсдорфа. Вечная честь ему за это и хвала!  Но, видимо, всё же свыше предначертали, чтобы Вилор Акчурин выбрал главным делом личного бытия журналистику.

География прожитого  и выстраданного им творческого пути велика и богата: Ош, Саратов, Фергана, Фрунзе, снова Ош и затем вновь столица, теперь уже Бишкек, куда он просто обязан был вернуться, завидно и успешно закольцевав творческий маршрут. Литературный сотрудник, заведующий отделом газеты, заместитель редактора, редактор областного издания, собкор республиканской и заместитель редактора общенациональной газеты. В народе говорят, от судьбы не уйдёшь, Вилор Акчурин должен был прийти именно в «Советскую Киргизию» (затем «Слово Кыргызстана») и ступить, что называется, на отцовский след.

Ахмед Акчурин — знаменитый собкор «Советской Киргизии» по югу республики, который в первой половине ХХ века успевал отслеживать и летописать историю тех жизненных судьбоносных коллизий, что активно происходили на кыргызском юге. Вездесущий и мобильный, энергичный и крепкий на журналистскую хватку (вот откуда это взялось и у сына), он делал в регионе сложную газетную работу, которая потом легла на плечи сразу трёх наших собственных корреспондентов. Однако наследник  не только продолжил отцовскую дорогу в родной для обоих газете, но и проторил в ней собственную отчётливую профессиональную тропу.

Своим ученикам в профессии  (а наставником он был требовательным и поблажками никого не баловал), которые разлетелись, как перелётные птицы, по России, Казахстану, Узбекистану и другим странам и регионам, представляя СМИ разной величины и разнокалиберного статуса, Вилор Ахмедович дарил один творческий завет: «Не пишите без чувства необходимости». При всей личной энергии и неутомимой работоспособности, которые и зрелые годы совсем не уняли, его профессиональной неистовости и прыти Акчурин иногда всё же предпочитал «остановиться и оглянуться», поразмышлять и лишь после отправиться к очередному газетному герою или окунуться в ещё не тронутую другими авторами тему. Он не относился с пиететом к политической кухне, хотя толк в ней знал. Однако считал, что в журналистике главное — вовсе не сенсационное событие и сногсшибательная новость, а умение думать над простыми вещами и узреть в обычном и типичном некую особинку, ту самую изюминку нашего бытия, которая и делает его уникальным и неповторимым.

Это же он старался и пытался разглядеть и в людях, в тех, с кем сталкивала его судьба. В один из своих приездов в Ош я стал свидетелем такого эпизода. В одном из кабинетов областной газеты  «Ленинский путь», куда я попал, сидел пожилой человек  с тронутыми сединой висками. Возле его стола стояла урна, наполненная, а точнее заваленная скомканными бумажными клочками, да так, что образовавшаяся бумажная кучка напоминала собой приличных размеров пирамиду. Мужчина сидел, понурив голову, а рядом стоявший Акчурин успокаивал его и подбадривал, мол, вот вы войну прошли, да ещё как геройски воевали, а уж бумагу-то как-нибудь укротите. На что тот хмуро отвечал, что, дескать, на фронте всё было гораздо яснее и проще.

Оказалось, что это был легендарный фронтовик, полный кавалер трёх степеней ордена Славы Михаил Петрович Бадигин, которого когда-то открыл для всего советского народа известный русский писатель Константин Симонов, написав о нём в книге  «Истребители танков». Вилор Ахмедович пригласил ошского ветерана на работу в редакцию с одной целью, чтобы герой-гвардеец, командир артиллерийского противотанкового истребительного расчёта (в Оше установлен его бюст) написал собственные воспоминания о Великой Отечественной войне.  И всячески поддерживал аксакала в этом нелёгком деле. Книга мемуаров славного фронтовика «Бой требует подвига» потом вышла в Москве.

Журналист должен быть человеком, меняющим профессиональную кожу, полагал Вилор Ахмедович, поскольку жизнь ежеминутно преподносит сюрпризы, изменяя наши взгляды, точки зрения, творческое кредо.  Но обязательным — и годы пребывания в профессии прочно убедили Акчурина в этой максиме — должно оставаться одно — каждая строка обязана писаться тобой в режиме интеллектуального неравнодушия, личного сопереживания и душевной сопричастности. Он оставался до самого земного своего ухода верен этой заповеди в жизни и  избранном ему судьбой деле, в котором прекрасно творил и истовую преданность которому доказал собственной жизнью и замечательным даром, коим сполна одарила Вилора Ахмедовича Акчурина его неординарная и непростая судьба.

Александр ШЕПЕЛЕНКО.

Фото из личного архива семьи Акчуриных.