Госкомиссия по делам религий вынесла на общественное обсуждение проект положения о порядке предоставления религиозного образования. Часть религиозных деятелей считает, что государство вторгается в их деятельность. Другая часть общества уверена, что государство уж слишком активно в религиозной сфере и забывает о конституционной норме разделения с религией. То есть мы возвращаемся к старому спору. Кто прав?
Наша собеседница — эксперт в сфере религии, декан факультета истории и социально-правового образования КГУ им. И. Арабаева, доктор исторических наук Назира КУРБАНОВА.

— Назира Умаровна, что вы думаете о предлагаемых реформах?

— Сам факт появления проекта я расцениваю как переход от количества к качеству, т. е. как шаг в полном соответствии с законом диалектики. И это правильно, давно уже пора навести порядок в данной сфере.

— На самом деле, содержание документа далеко не ново…

— Да, оно обсуждается ещё с середины 2000-х годов, когда накопился вал проблем в религиозном образовании. Это и непризнание государством дипломов исламских учебных заведений (ИУЗ), и сложность интеграции их выпускников в гражданское общество, и однобокость учебных планов, и слабость материально-технической базы, и недостаток квалифицированных преподавателей, и зависимость от спонсоров и грантодателей… Кроме того, несмотря на то, что в республике имелось огромное количество медресе, наша молодёжь отправлялась по своим каналам на учёбу в разные зарубежные исламские учебные заведения. Идеологический и мировоззренческий разнобой выпускников в толковании ислама, неоднозначное отношение к национальным ценностям породили разного рода сложности, плоды чего мы сегодня пожинаем. Безусловно, за два десятилетия Госкомиссией по делам религий и Духовным управлением мусульман сделано многое, однако недостатков ещё немало.

— Помнится, в апреле 2013 года на парламентские слушания был вынесен проект закона «О религиозном образовании и религиозных организациях». Какова его судьба?

— Законопроект был инициирован Каныбеком Осмоналиевым, в ту пору депутатом Жогорку Кенеша. До этого он поработал в Госкомиссии по делам религий и понял, что необходимо наводить порядок в этой сфере. Однако почти все представители религиозных организаций на тех парламентских слушаниях выступили против и потребовали невмешательства в их дела, основываясь на конституционном принципе отделения религии от государства.

Лёд тронулся в 2014 году, когда государство вплотную занялось реформированием религиозной сферы и провело разъяснительную работу, что в итоге дало положительные результаты. Сегодня представители ДУМК признают: внедрение светских предметов в программу ИУЗов в интересах самих обучающихся: чтобы они стали полноценными членами общества, чтобы их дипломы были востребованы и они могли трудоустроиться в государственные институты. Поэтому сегодняшний проект поддерживают те, кто заинтересован в будущем мусульманской общины, в том, чтобы общество с исламом продвигалось вперёд, а не откатывалось назад, в средневековье. Другое дело, когда человек исходит из меркантильных интересов, видит в своём образовательном учреждении прежде всего источник доходов, понятно, он сопротивляется.

— Все ли исламские учебные заведения у нас в стране прошли государственную сертификацию? Контролируются ли их образовательные программы?

— Количество ИУЗов, по данным Госкомисссии по делам религий, растёт из года в год. Как известно, в соседних Казахстане, Узбекистане и Таджикистане запрещено получать религиозное образование за рубежом, но тем не менее количество исламских учебных заведений там варьируется вокруг одного десятка. У нас их в десять раз больше, но и запрета на выезд за религиозными знаниями в другие страны нет.

Пока только Исламский университет им. Х. Умара прошёл лицензирование на предмет внедрения светских дисциплин. Хотя, по данным Госкомиссии, имеется ещё десять медресе, которые включили их по своей инициативе в учебные планы.

— Соответствует ли реальное число исламских учебных заведений официальным цифрам?

— Как я уже говорила, Кыргызстан лидирует в Центральной Азии по их количеству, отставая, к сожалению, в качестве. Причём статданные разнятся — Госкомиссия по делам религий считает число прошедших регистрацию, а ДУМК — число функционирующих. На сегодня в стране зарегистрированы один исламский университет, 9 исламских институтов, 109 медресе, из которых не все работают. Если исходить из численности населения в 6 млн., то, выходит, один ИУЗ на 50 тысяч человек. Тогда как в Казахстане с его 18 млн. населения всего 13 исламских учебных заведений, т. е. одно на 1,3 млн. чел. В Узбекистане на 33 млн. населения приходится 11 учебных заведений — одно на 3 млн. чел. В Таджикистане несколько лет назад в связи с известными событиями, связанными с запретом Партии исламского возрождения Таджикистана, закрыли все медресе и единственную имевшуюся гимназию. Остался один Исламский институт. Таким образом, потребность в религиозном образовании 9 млн. населения удовлетворяет только он. Так что делайте выводы сами.

— Насколько у нас востребованы исламские учебные заведения?

— Главным критерием востребованности считается трудоустройство выпускника. А чтобы он трудоустроился, необходимы конкурентоспособность и профессионализм. Говоря о профессионализме, мне хочется привести в пример образовательный стандарт медресе «Галия» в Уфе, который оканчивали лучшие представители интеллигенции 20-30-х годов ХХ в. Средней Азии и Казахстана, в том числе Ишеналы Арабаев, чьё имя носит наш университет. В этом медресе преподавались следующие религиозные и светские дисциплины: по богословию — толкование Корана, хадисы, догматическое богословие ислама, философия ислама, гражданские законы ислама, биография, история ислама, история религии; по философии — этика, психология, логика, философия религии; по педагогике — история педагогики, общая педагогика, дидактика, методика; по математике — арифметика, геометрия, алгебра, тригонометрия, астрономия; по естественным предметам — физика, химия, анатомия, физиология, гигиена, естествоведение (ботаника, геология, минералогия); по общеобразовательным предметам — география, экономика, всеобщая история народов и культуры, тюрко-татарская история, турецкая история; по филологии — словесность татарского, арабского, турецкого, русского языков. Таким образом, из 37 предметов только 8 являлись богословскими, что составляет всего 21%, а остальные 79% — светскими. Вызывает почтение квалификационный уровень преподавателей, представлявших высший свет мусульманской интеллигенции начала XX века. Многие из них имели дипломы Каирского, Стамбульского, Бейрутского и др. зарубежных исламских учебных заведений. Их кругозор выходил далеко за рамки богословия. Они знали и рассказывали студентам о философском содержании трудов западных и восточных поэтов и писателей, об истории и культуре тюркских народов.

— Вернёмся к проекту положения о порядке предоставления религиозного образования. Какие требования он предъявляет?

— В первую очередь должна выдерживать стандарты материально-техническая база ИУЗов, включая соответствие строительным нормам и правилам, требованиям санитарии и гигиены, оснащённость учебных кабинетов. Должны отвечать утверждённым государством нормам программы обучения, уровень образованности преподавателей. В медресе среднего уровня предлагается ввести пять общеобразовательных предметов: «История Кыргызстана», «Человек и общество», «История религий», «Кыргызский язык» и «Кыргызская литература». В вузах — минимальный набор светских предметов из десяти дисциплин: история Кыргызстана, граждановедение, изучение религии, кыргызский язык, русский/иностранный язык, география, социология, мировая история, психология и педагогика, информационные технологии.

Безусловно, эти стандартные требования сложны для медресе со слабой материально-технической базой, у которых только табличка на дверях и говорит о назначении помещения. Такие встречались нам во время проведения исследований.

 — Оправдал ли ваши ожидания теологический колледж, открывшийся несколько лет назад в вашем университете? Растёт или, напротив, уменьшается число желающих обучаться в нём?

— Теологический колледж — пилотный проект государства. Наш университет, имеющий опыт подготовки теологов, любезно предоставил помещение, учебное оборудование, технику, т. е. создал все условия для образовательной деятельности. К сожалению, финансирования нет и колледж ищет средства для дальнейшего существования.

— Насколько распространена, на ваш взгляд, сеть подпольных и деструктивных религиозных группировок в Кыргызстане? Несколько лет назад вы говорили, что ими занимаются только правоохранительные органы, и поэтому ситуация не меняется к лучшему. Изменилась ли она сегодня?

— Боюсь, я не смогу точно ответить вам на этот вопрос, так как я всего лишь исследователь религии. Такой информацией владеют правоохранительные органы, не зря из года в год растёт число запрещённых в Кыргызстане религиозных организаций. С 2003 года всего выявлено 21 различных террористических и экстремистских, деструктивных организаций, деятельность которых запрещена судами различных инстанций. Правоохранительными органами созданы мобильные центры реагирования, ведётся интернет-патрулирование, читаются профилактические лекции среди молодёжи и другие мероприятия.

— Конфликт в Сирии пошёл на убыль, в какие регионы теперь уезжают контрактниками для участия в чужой войне наши граждане?

— С изменением геополитической обстановки изменились вызовы и угрозы. Если несколько лет назад была актуальна проблема вербовки и отправки в горячие точки, то сегодня проблемой являются возвращенцы, одержимые идеологией террористических организаций, набравшиеся опыта уничтожения инакомыслящих. И никто не гарантирует, что таковые не вернутся к нам. К примеру, в прошлом году «Азаттык» сообщал о распространении видеозаписи, на которой парень, воюющий в Сирии, обращаясь на кыргызском языке, заявлял, что будет вестись непримиримая борьба с теми, кто распространяет «неправильный» ислам в Кыргызстане… Расследование выяснило, что парень обучался в одном из медресе микрорайона «Джал» в Бишкеке. Значит, проблема с ИУЗами существует, и её нужно решать.

— Вы всегда утверждали: для того, чтобы наши граждане никуда не уезжали и не становились экстремистами и террористами, необходимо, чтобы была работа с достойной оплатой…

— Да, первый шаг борьбы с радикализацией и экстремизмом — решение социально-экономических проблем на местах. Также важна стабильность в обществе. Власть имущие должны, наконец, прекратить разборки меж собой, объединиться и поставить задачу сохраниться в истории созидателями ради будущего страны, народа, своих же потомков. Беседуя с нашими мигрантами во время командировок, заметила, что среди них не было ни одного, кто бы от хорошей жизни ехал работать на чужбину.

Наличие нерешённых социальных проблем, отсутствие рабочих мест, миграция молодёжи играют на руку вербовщикам и экстремистским организациям. Известны примеры, когда запрещённая в Кыргызстане исламская политическая партия «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами», пользуясь ситуацией, реализовывала некоторые социальные проекты с целью привлечь на свою сторону население. Безусловно, это привлекает к ним молодёжь. Второй год мы говорим о необходимости поднятия регионов, а движения не видно. В каждом селе, районе, городе нужно создавать рабочие места, какое-то производство. Там, где работает продвинутый руководитель айыл окмоту, есть инициативные лидеры, мы видим примеры решения проблем собственными силами, с помощью патриотичной молодёжи. Люди собирают средства и строят в родных сёлах мосты, проводят водопровод, освещение, возводят дом оставшейся без жилья учительнице. Такие инициативы, безусловно, должны поддерживаться государством. Все силы, возможности, средства, независимо от того, государственные они или грантовые, нужно направлять на созидание, устойчивость, создавать, строить, будь то кустарное производство саманных кирпичей, столярный цех для заборов, сплетённые из лоз, сшитые собственными руками предметы необходимости, но при инициативе и поддержке государства.

— Произошло ли «насыщение» страны мечетями или продолжается строительство новых? Какие у вас прогнозы на сей счёт?

— Как говорится, всё познаётся в сравнении. По сравнению с нашими соседями мы лидируем и по количеству мечетей. Есть селения, где на одной улице поставили по несколько мечетей. Возведение мечети считается богоугодным делом, но ведь строительство дороги, моста или какого-то социального объекта — больницы, школы — тоже богоугодное дело. Здесь есть над чем поработать органам местного самоуправления.

— Прошли ли мы пик «арабизации» общества или число девушек, носящих хиджабы, и мужчин, облачающихся в рубахи по щиколотку, отращивающих бороду, будет расти?

— Хотим мы этого или нет, но факты — вещь упрямая. К великому сожалению, отсутствие опыта существования религии в советском обществе привело к архаичному возрождению ислама в нашем обществе. Подтверждением тому является распространение идеологии запрещённого движения «Йакын инкар», которая предписывает мусульманам быт по образу жизни пророка, отказ от использования достижений культуры, науки, техники, здравоохранения, чего, естественно, не было в средневековье. Одевать даже не хиджаб, а никаб, отращивать бороду, ходить в «ненаших» одеяниях. У последователей движения даже изменился сленг, они перешли на арабский лад.

Дальнейшее развитие процесса «арабизации» зависит от многих факторов. От того, насколько активно и в каких объёмах продолжатся финансовые потоки из арабских стран под исламские проекты с целью распространения чуждой идеологии, культуры, традиций. От интенсивности и обширности их благотворительной деятельности по поддержке социально-уязвимых слоёв населения. От эффективности работы отечественных исламских центров, фондов, религиозных организаций, занимающихся защитой исламских ценностей и внедрением норм шариата в социально-культурную жизнь населения страны. От отношения власть имущих и элиты к этому вопросу. Большое значение имеют взвешенная внешняя и эффективная внутренняя политики, включая поддержку традиционной национальной культуры и ценностей.

К сожалению, в повседневной жизни мы сталкиваемся с примерами, когда сами священнослужители ведут себя неподобающим образом. Относительно недавно, находясь на юге страны, мне довелось видеть, как пренебрежительно отнеслись местные имамы к женщине, читавшей им лекцию об идеологии запрещённых, экстремистских организаций. Хотя лектор, несмотря на светскость своего мировоззрения, в знак уважения к аудитории, оделась по требованиям шариата. Получается, что в своих проповедях эти служители декларируют уважение к женщине, а на деле поступают иначе. Конечно, следует различать ислам как религию добра и мира, и людей, которые считают себя его последователями, но совершают неправедные действия. Тень их поступков отражается на религии, откуда и берёт свои истоки исламофобия.

— Прижился ли в школах новый учебный курс «Основы религиозной культуры», во внедрении которого вы активно участвовали?

— Сложилась весьма неоднозначная ситуация — третий год идёт пилотирование. Происходящее можно сравнить с ситуацией, когда, не научив человека плавать, его скидывают в воду и говорят: плыви и научи других. При этом дают в руки спасательный круг в виде учебника, который бесконечно критикуется.

— Того самого учебника, в подготовке которого вы участвовали в составе авторского коллектива?

— Того самого. Если в первое время его считали академически сложным, теперь говорят, что нужно повысить его научность. Правильнее было бы, о чём я говорила в своё время, объявить конкурс на написание этого учебного пособия, чтобы появились несколько вариантов и преподаватель имел возможность выбора.

— Загвоздка именно в учебнике?

— Главная проблема в неподготовленности учителей, в чём они ни в коей мере не виноваты. Ежегодных трёхдневных тренингов, проводимых при поддержке международных организаций, совершенно недостаточно для человека, преподающего девятиклассникам, которые ежедневно получают огромный объём информации из разных источников — соцсетей, друзей, знакомых и т. д. Вполне закономерно, что у такого школьника возникает масса вопросов, на которые сложно ответить даже специалисту. Чтобы получить знания о религии, студенты изучают её на бакалавриате в течение четырёх лет в объёме 7 200 часов. Отсюда ясно: даже если учитель гениален, трёх дней тренингов недостаточно.

— Вы видите решение этой проблемы?

— Предвосхищая её, наш факультет ещё в 2014 году предлагал готовить учителей истории религиозной культуры. Были проведены многочисленные встречи, конференции с участием сотрудников Госкомиссии по делам религий, Десятого отдела МВД, Антитеррористического центра, религиоведов, теологов на тему внедрения религиоведческой дисциплины в школьную программу, разработки учебников и учебно-методических пособий, а также необходимости подготовки школьных преподавателей. По итогам принятых резолюций обращались во все инстанции с просьбой выделить в вузах бюджетные места для подготовки учителей, но вопрос так и не решился. Да, сегодня в двух вузах готовят религиоведов, но это не школьные учителя. Религиоведы, как правило, трудо-устраиваются в различные организации, институты, гражданский сектор, и навряд ли кто-либо из них выразит желание ехать в далёкий Чаткал или Тогуз-Торо преподавать религию в школах. В то же время основной контингент наших студентов составляют дети сельской интеллигенции, которые хотят вернуться и работать у себя на малой родине. Наверняка среди них нашлись бы желающие преподавать историю религиозной культуры.

Стипендия у казахстанских магистрантов в два раза больше зарплаты наших учителей

Мы уже разработали учебный план и образовательную магистерскую программу «История религиозной культуры». Рабочая группа преподавателей нашего университета и Нарынского государственного университета написала адаптированный учебник «История мировых религий» на русском и кыргызском языках. Теперь предстоит обсудить его содержание с представителями конфессий. Думаю, что в случае издания он станет большой поддержкой для всех, кто изучает религию, в том числе для учителей.

— Что же будет со школьным пилотным курсом «Основы религиозной культуры», который с таким энтузиазмом и размахом начинался?

— К сожалению, в утверждённом правительством плане, многое так и осталось на бумаге, нереализованным, хотя там даже прописана сумма, выделенная на его поддержку. С кого следует спрашивать причину сложившейся ситуации? До настоящего времени только Госкомиссия по делам религий как «один в поле воин» пытается решить вал проблем, изыскивает средства, обсуждает, продвигает многострадальный учебник. В Министерстве образования специалистов-религиоведов, к сожалению, нет. В последнее время к решению вопроса подключилась Кыргызская академия образования. Думаю, что следует как можно скорее подготовить видеоуроки, провести мастер-классы и сделать электронный учебник.

— Как вы думаете, сейчас, спустя три года после начала эксперимента, даст ли новый курс в школах нашим детям тот уровень религиозной просвещённости, чтобы не попасть на удочку «хизбуттахрировцев» и других запрещённых организаций?

— По отзывам учителей, новый предмет интересен школьникам, они выполняют задания, решают ребусы, пишут эссе, изучают дополнительные материалы. Но, повторюсь, неподготовленному учителю, будь у него семь пядей во лбу, сложно вести урок. Поэтому, прежде чем вводить его повсеместно в школы, необходимы курсы подготовки, но не трёхдневные, конечно. Иначе все старания будут напрасны и преподавание предмета, на который возлагались большие надежды, не оправдает себя.

— Два года назад в интервью нашей газете, опубликованном перед президентскими выборами, вы пожелали, чтобы новый президент и его команда обратили внимание на социальный статус и заработную плату сельских учителей, преподающих «Основы религиозной культуры». По отчётам чиновников, она тогда составляла в среднем 15 тысяч сомов, а фактически — 5-6 тысяч. Сколько сегодня получают учителя?

— Вообще нужно провести эксперимент: предложить чиновникам, определяющим размер зарплаты учителя, прожить и прокормить свою семью на эту сумму. Мы недавно вернулись из Алматы с Международной конференции по внедрению кроссдисциплинарного курса в магистратуру. Так вот, стипендия у казахстанских магистрантов в два раза больше зарплаты наших школьных учителей.

Очень надеюсь, что Президент сдержит данное слово: учителя будут получать достойную заработную плату и их статус не декларативно, а реально займёт подобающее место в обществе.

Кифаят АСКЕРОВА.

На снимке: Назира Курбанова среди участников II Международной конференции «Ислам в современном светском государстве». Бишкек, ноябрь 2018 года.