Правительство Карачаево-Черкесской Республики предлагает установить в Бишкеке мемориал жертвам политических репрессий — представителям карачаевского народа. В январе с этой целью в Бишкек специально прилетал первый заместитель Руководителя администрации главы и правительства Карачаево-Черкесской Республики Ахмат Семёнов, который встретился с руководством мэрии. Власти столицы идею поддерживают. По краям мемориала выбьют две надписи: «В память карачаевцам — жертвам депортации»
и «В благодарность спасителю — народу Кыргызстана».

Это дату — 2 ноября 1943 года назовёт вам каждый карачаевец: и тот, кто относится к поколению, перенёсшему репрессии, и внуки его, и правнуки… В тот чёрный день третьего года войны целый народ, обвинив в пособничестве гитлеровцам, подвергли депортации. Невзирая на то, что тысячи его сыновей сражались с фашистами на фронтах Великой Отечественной войны, а дома, в тылу, их родные развернули партизанское движение против оккупантов. Десятки тысяч семей, лишив в одночасье и честного имени, и родины, и домов, бросили в неведомый им до этого край — Среднюю Азию. Основой послужил Указ Президиума Верховного Совета СССР «О ликвидации Карачаевской автономной области и административном устройстве её территории».

Исполнение указа готовилось заблаговременно и тщательно: руководство страны не пожалело для этого ни войск, ни техники, несмотря на то, что шла война и каждый боец был на счету. Архивные материалы приводят цифру: 60 тысяч солдат из войск НКВД. Столько живой силы бросили на осуществление операции. Число 60 тысяч поражает: примерно по одному солдату на каждого выселяемого. Причём речь шла о депортации мирного населения.

Архивные папки свидетельствуют о хронике чёрного дня: «На рассвете 2 ноября 1943 года в течение двух часов безвинный и ничего не подозревающий карачаевский народ — 69 627 человек, 53,9% из которых составляли дети, 28,1% — женщины и лишь 18% — мужчины, главным образом старики и инвалиды войны, под дулами автоматов в спешном порядке погрузили в товарные вагоны и отправили в неизвестность — на восток. …Переселенцам разрешили взять с собой лишь сухой паёк на несколько дней и одежду. В среднем в «теплушку» погружалось до 50 человек, всего сформировали 36 эшелонов. Более 20 дней переселенцы, задыхаясь от тесноты и антисанитарии, мёрзли и голодали, умирали от болезней. На остановках открывали двери телячьих вагонов, наспех выгружали трупы и продолжали путь. Всего за время следования погибли 653 человека». В книге Ф. Байрамуковой «Пять тысяч дней и ночей» приводится эпизод: «В дороге скончалась мать одной женщины. Её не дали ни похоронить, ни везти дальше. Просто бросили тело на обочине. Её дочь (мать троих детей, муж на фронте), желая остудить жгучую боль сердца, садилась прямо на снег, и, когда тело остывало, ей казалось, что и боль сердца утихает. Так сильно сжигало её горе… А после у неё перестали ходить ноги».

2 ноября 1943 года в Среднюю Азию было депортировано почти 70 тысяч карачаевцев. Ещё 15 600 человек, находившихся на фронте, выслали в течение нескольких последующих лет. Депортированных расселили по 500 населённым пунктам в Казахстане, Кыргызстане, Узбекистане. К 1 апреля 1946 года в Кыргызстане проживали 22 749 человек.

От голода, холода и болезней погибли 48 тысяч из высланных. Из них 22 тысячи — дети.

В своей книге «Карачаевцы» доктор экономических наук Борис Кубаев, для которого Кыргызстан стал второй родиной, пишет:

«Отец в первые дни войны ушёл на фронт, а вместе с ним и большинство мужчин. Чем больше разгоралась война, тем меньше мужчин оставалось в живых. К 1942 году в аулах жили лишь старики, женщины и дети. Но и они делали всё, что было в силах, чтобы приблизить Победу. Трудились от зари до зари, собирали деньги для фронта, посылали тёплые вещи, бурки, носки. В наши места война пришла на крыльях гитлеровских самолётов, которые стали по утрам облетать горные селения. Потом появились беженцы. Многие карачаевские семьи пополнились ребятишками, чьи матери потерялись или погибли во время отступления. Последними отошли части Красной армии. А глубокой осенью 1942 года на дороге послышался стрёкот мотоциклов. В ауле никогда не видели мотоциклистов, но никто не решился выйти на улицу. За проходящей колонной гитлеровских войск наблюдали из окон, щелей, из-за дувалов. Лишь деревенский дурачок Хасан выскочил со двора с игрушечным деревянным ружьём. Ударила автоматная очередь, и Хасан, тихий и весёлый Хасан, который никогда никому не причинял зла, был убит. Когда мой дед Ильяс узнал об этом, он сказал: «Это подлецы, которые умрут от своей подлости». …Конечно, в семье не без урода. Были предатели, гитлеровские пособники и среди кавказцев. В митинге в Кисловодске, созванном бывшими царскими чиновниками — кабардинскими, балкарскими и карачаевскими князьями, активно участвовали бывшие белогвардейцы, сыновья богатеев, жаждущие гибели Советской власти. Это они, украсив белого скакуна золотой сбруей, послали его в подарок Гитлеру, это они продавали коммунистов и участвовали в расстрелах подпольщиков и партизан. Но их было очень мало, и большая часть ушла вместе с гитлеровцами».

Из памяти Бориса Кубаева, как и других карачаевцев, калёным железом не выжечь ноябрь 1943 года. Он приводит в своей книге воспоминания матери: «…В предрассветной темени глухо заурчали автомобили. Дети спят, а у меня тревожно всколыхнулось сердце. Где-то за домом послышался топот ног множества людей… Осторожно перебираюсь через детей, ищу в темноте одежду. А в дверь уже не стучат, барабанят. Кто-то открывает. Входят солдаты. В лицо ударяет слепящий свет фонаря: «Быстро собирайтесь!» — резко звучит мужской голос. Я плохо понимаю по-русски, а тут вообще всё позабыла. …Отстучали положенные на сборы минуты, нас выводят на улицу. Она полна людей. Плачут, кричат, ругаются. Дома окружены солдатами, стоят машины с откинутыми бортами. Теперь уже ясно: это не дурной сон, сейчас нас погрузят в машины и увезут неведомо куда. Беру на руки трёхлетнюю дочь и двухмесячного сына, подхожу к офицеру: «Расстреляйте или отправьте домой, у меня в Учкулане остались семья и старая мать». О, Аллах, как трудно говорить по-русски, когда почти не знаешь языка! Офицер какое-то мгновение смотрит на меня, потом на других карачаевцев: «Не волнуйся, садись в эту машину, она поедет через твой аул, там заберёшь своих». Машины трогаются и …не останавливаясь, едут через Учкулан и другие аулы до самого Черкесска…»

Мне иногда кажется, что всё это я видел собственными глазами, пишет Б. Кубаев, хотя это и противоестественно: ведь двухмесячным ребёнком на руках матери был я.

Обвинения в массовом предательстве были надуманным предлогом. На самом деле, считают исследователи, Сталиным и Берией руководили другие причины. Сталин перекраивал карту Северного Кавказа и Закавказья, расширяя пространства для оставшихся народов. Не случайно на второй же день после депортации Карачаевский район присоединили к Грузии и переименовали в Клухорский. По задумке Сталина, таким образом обеспечивалась безопасность южных границ СССР. Вторая причина: Средняя Азия, куда эвакуировали многие предприятия, остро нуждалась в рабочих руках, которые выращивали бы сырьё для них — коноплю, кенаф и т. д. и трудились бы на этих заводах.

…На второй день после прибытия велели выкапывать в овраге землянки для себя, на третий день всех вывели в поле. Местные жители, в чьи головы официальная пропаганда вбила миф о «предательстве» кавказцев, первое время смотрели на них настороженно, со страхом. А потом, убедившись, что это такие же люди, как они, только ещё несчастнее, потому что согнаны с родных мест, стали подкармливать их. «Никто не говорил о высоких материях, об интернационализме или пролетарской солидарности, — читаем у Б. Кубаева, — просто казахи, русские, узбеки, кыргызы делились последним куском хлеба с горцами. Только вот беда, они сами имели очень мало. …Когда умирали взрослые, местные жители брали детей в свои семьи. Русские, узбекские ребятишки становились братьями карачаевцам, балкарцам, ингушам, чеченцам. Таких примеров было множество. Даже сейчас встречаются взрослые и дети в казахских и кыргызских селениях с явно выраженными чертами кавказцев…»

Закончилась война. В аилы стали возвращаться фронтовики, в том числе карачаевцы, узнавшие адреса, по которым разбросали их семьи. Им нечего было стыдиться: 16 представителей народа получили в боевых сражениях звания Героя Советского Союза, 14 тысяч наградили орденами и медалями.

Семья Бориса Кубаева попала в село Нижне-Чуйское. Директором совхоза там работал Алексей Иванович Сидоров. Трудяга, орденоносец, сутками пропадавший на полях хозяйства, он находил время и слова, чтобы поднять дух кавказцев. Ни капли высокомерия, презрения или пренебрежительного отношения не было в нём к «проклятым фашистским прихвостням». «Всё это временно, — говорил он, — вот увидите, всё образуется, вы вернётесь к себе на родину… Главное — не потерять веру и сохранить детей». Добрым словом Борис Хамитович вспоминает многих нижне-чуйцев, которые помогали репрессированным выжить: кто куском кукурузного хлеба, кто фуфайкой или тёплой вязаной шалью…

Много карачаевцев осело в Таласской долине. Б. Кубаев приводит пример таласского чабана Джуматая: вместе с шестью дочерьми он принял в свою семью семерых кавказских ребятишек-сирот. А когда они выросли, помог им разыскать родичей. Семь названных сыновей Джуматая живут сейчас на Кавказе и всех дочерей и внучек, рождающихся в их семьях, называют в честь дочерей благородного таласца.

Карачаевцы не могли смириться с навешанным на них ярлыком. Кроме того, как бы тепло не приняли их в новых краях, каждый мечтал вернуться к подножью Эльбруса, испить ледяной воды из горного родника, промчаться вихрем на скакуне по берегу Кубани и в конце концов быть похороненным среди предков. После смерти Сталина горцы отправили в Москву ходоков — добиваться справедливости и возвращения честного имени. И вот 16 июля вышел долгожданный Указ Президиума Верховного Совета СССР «О снятии ограничений по спецпоселению с чеченцев, карачаевцев, членов их семей, выселенных в период Великой Отечественной войны». К тому времени тысячи кавказцев получили ордена и медали за добросовестный труд, 20 карачаевцев стали героями Социалистического Труда и удостоились орденов Ленина. «Каждое вручение награды горцу выливалось в большой праздник, — пишет Борис Хамитович, — потому что люди начинали верить, что их вот-вот уравняют в правах со всеми советскими людьми».

…В память подростка Бориса Кубаева врезался яркий весенний день: в Нижне-Чуйское приехал сам первый секретарь ЦК Компартии Киргизии Исхак Раззаков. В центре села на большом стадионе состоялся митинг. Поднявшись в сопровождении Алексея Ивановича Сидорова на сооружённую по этому случаю трибуну, высокий гость сказал:

— Ни тяготы, ни лишения не смогли нанести удар сложившейся на киргизской земле интернациональной дружбе. Теперь мы навсегда будем связаны общими победами, пережитыми вместе невзгодами. От имени Советского Киргизстана я благодарю вас за созидательный труд и предлагаю создать свою автономную область в рамках нашей республики. Может, это будет Таласская долина, где больше всего кавказцев?

— Вы хотите продлить нашу кабалу? — воскликнул кто-то из собравшихся.

— Нет, — ответил Раззаков, — я просто советуюсь с вами. Уже создана правительственная комиссия, которая рассмотрит все вопросы вашего возвращения на Кавказ, но кто захочет остаться — милости просим. Мы знаем и всегда будем помнить, что ваши трудолюбивые руки превратили некогда пустынные степи в цветущие поля. Я ещё раз благодарю вас!

На трибуну поднялись самые уважаемые старики. И тогда Борис впервые увидел слёзы на глазах одного из них — Закерии Долаева.

— Мы потеряли многих родственников, — сказал аксакал, — выжили только благодаря доброте людей, живших в этих краях. Они и в страшную годину войны находили душевные силы, чтобы поддержать нас, обездоленных. Я кланяюсь Кыргызстану и клянусь, что мы никогда не забудем его доброты.

После Указа большинство карачаевцев вернулись к подножью Эльбруса. Немало их и осталось. Они не потерялись: стали известными животноводами, врачами, учёными…

…Каждый, кто придёт к мемориалу, эскиз которого предлагает правительство Карачаево-Черкесии, пройдёт сначала зелёной «дорогой скорби» — мимо шести стел, означающих шесть ущелий, из которых выселяли карачаевцев. Потом следуют «паруса надежды» — по одному на каждый из 14 лет, проведённых в изгнании. И наконец, в центре, посередине круга, олицетворяющего очаг, возрождение, вы увидите фигуры матери и ребёнка. Жизнь продолжается…

Сумая ВАЧИБ.