Сегодня у нас печатаются интересные  люди. Жили здесь, учились, работали,  а потом разбрелись по белу  свету. Хорошо там им или плохо — не знаем, но одно очевидно: скучают по  земле Ала-Тоо, вспоминают друзей, близких, горы, Иссык-Куль.
Выдалась возможность — сели за стихи и отправили их в знакомую страницу еженедельника «В конце недели».
Элита Султаналиева живет и работает  переводчиком в Париже. Окончила она  наш АУЦА, преподавала французский  в КНУ имени Ж. Баласагына. Между прочим,  в 17 лет победила в конкурсе на  знание французского языка, а в 2006-м — на конкурсе «Сорос» и затем отправилась во Францию.
Игоря Додосьяна мы должны помнить: неизлечимо был влюблен в горы, писал об этом в стихах, и мы с удовольствием публиковали их.  Живет он сейчас в Подмосковье в городе Егорьевске, работает на кондитерской фабрике «Победа» начальником участка. Очень скучает по Киргизии, что порой  отражается в его стихах.
Читаем.

Игорь ДОДОСЬЯН
* * *
За окном —  Памир,
У стены — рюкзак.
Там, под нами, — мир,
А у нас — кабак:
Мы сегодня пьём
За июльский снег,
За тепло, за дом,
И за всех за тех,
Кто внизу нас ждёт,
Кто погиб в горах,
Кто потом придёт,
Кто сейчас в ветрах,
Кто тропу топтал
Для тебя в снегу,
Кто меня спасал —
Я пред кем в долгу.
Пьём за всех, за всё…
Но вчера ты — зря:
Пусть опять ружьё
Только зверя для.
Знаю, нервы, друг,
Знаю, горы, брат!
Ночи длинны тут,
Дни длинней стократ.
Потерпи, пройдёт,
Что тебе сказать?
Как тоска грызёт,
Уж не мне ли знать!
Времена прошли —
Сам точил клыки,
Так же  нервы жгли,
И  взводил курки.
Было что — ушло:
Здесь закон такой.
И спасибо, что
Ты стрелок плохой.
* * *
Нам не спишут грехи
Седина на висках,
Наша юность вдали.
Мы в грехах и стихах,
Как дорога в пыли.
На том свете места
Просто так не дают.
Вот и просит Христа
Озабоченный люд.
Нам просить не с руки:
То не наша напасть.
Нам не спишут грехи,
Значит, в рай не попасть.
А грехов, словно блох
На собачьем хвосте,
Да и как без грехов
Нам на грешной Земле?
Грелись мы у костров,
Не палили свечей.
Был в почёте не Бог —
Почитали друзей.
Мы торили пути
И срывались со скал.
Мы тупили мечи,
И был полон бокал.
Ах, какое вино
Было в том хрустале!
И немногим дано
Так прожить на Земле.
Нас терзала гроза,
Как мы мёрзли в снегах!
Нам сжигало глаза
Злое солнце в горах.
Жили так, чтоб погони,
Чтобы пела душа,
Чтобы дивные кони,
Чтобы мясо — с ножа!
Чтоб врага не впустить
В рай своих шалашей
И добычу отбить
У ревнивых мужей.
Окроплялись росой,
Поклонялись цветам.
Был неведом покой
В нашем прожитом «там».
В этом «там» мы друзей,
Жен и честь берегли.
Там — любовь без рублей,
Без любви там рубли.
Там на раны и боль,
Как на деньги, плюют,
Про горбушку и соль
Там бродяги поют.
Мы смеялись счастливо,
Мы бродили в ветрах.
Наших женщин красивых
Мы любили в лугах.
Между строчек из книжек
Мы умели читать
И учили мальчишек
В небо змеев пускать.
Не всегда в этих днях
Выпадала нам масть:
На памирских камнях
Кровь друзей запеклась.
Кто в огне, кто в лавине,
Кто-то пал от ножа…
Сердце памятью стынет,
И тоскует душа.

Элита СУЛТАНАЛИЕВА
Слова
Мне так хотелось человеком стать,
Познать людские радости и муки,
Но я — слова, я — музыка… всего лишь звуки,
Им человеческого счастья не понять…
Я — средство, инструмент,
Незримый ключ, души пароль,
В потоке жизненных речей
Мне суждено витать —
Вот моя роль,
И мир земных страстей,
Любви чувств подлинных, а может,
Подлых, длинных и иных не знать?
Моя праматерь — Библия,
я — черные узоры,
Пытаюсь вам сакральный
смысл жизни донести,
Каракули стандартные, увы,
на белом фоне,
Если б сумели вас, героев, воплотить…
Я — буквы, точки, фразы, предложения,
Абзацы, главы, части и тома,
Скажу я вам теперь без сожаленья,
Что миллионы книг — моей души дома.
Я жажду в каждой строчке видеть лица,
Но покрывает пыльной занавеской
грусть,
Когда напротив желтые страницы
Уж сколько лет себя читают наизусть…
Мне так хотелось уцелеть,
ожить, поверьте!
Истории бессмертной отдать
красиво честь,
Но тысячи таких, как я,
унес бесследно ветер,
Рассыпал по слогам, чтобы никто
не смог прочесть.

Признание
Написал ты мне признание
Жалкой  горестной слезой.
Не с тобой  мои свидания,  и тебя забыл
Покой. Ты поведал мне в
Молчании между небом и землей —
Это вечное прощание между
Счастьем и тобой. Что ответить
Тебе, милый? Я не знаю, ты
Прости… Просто голубь
Сизокрылый мне дороже той
Любви. Не хотела отвечать я —
Совесть мучила, звала, хоть
Песчинку… хоть два слова
Упросила,  родила. Что тебе
ответить, друг мой? Я насилую
себя!
Что ты ждешь? К чему стремишься? Чем
Помочь иль уж нельзя? В том письме
Черным по белому, в каждом слове — боли
След. И не кажется пусть серым тебе
Искренний ответ. Не тебе клялась
я свято.
Не тебе дала обет. Но смогу ль на лице
Белом черный я поставить крест?

Альфред ЕНГАЛЫЧЕВ
Вернись обратно и прости
Весны приметам  оба были рады,
Гуляя  в нашем парке допоздна.
Мои слова, к моей большой досаде,
Тебя обидели до самого до дна.
И ты ушла домой, не попрощавшись,
Легко ступая каблучком, одна.
Позвать бы, умолять: вернись обратно!
Загладить сказанное невзначай.
Но я промямлил: «Извини» невнятно,
И вот теперь с  собой делю печаль.
А без тебя мне и дышать не надо,
Не нужно неба, солнца и луны.
Ты для моей души одна услада,
Любимая, прошу тебя: прости!
И вы, влюбленные, не ссорьтесь —
Нас ссоры разделяют врозь.
Не обижайте милых, если  спорите,
Прощайте, если слово сорвалось.
Не ссорьтесь с милыми, не ссорьтесь,
Ведь ссоры порождают грусть,
Любовь свою оберегайте в горестях,
Вдруг скажет: «Я уйду и не вернусь!».
Любимая, прости меня, вернись!
Дай шанс для искупления обиды.
Мне жить, дышать тобой —
как жизни приз,
А без тебя мне не нужна свобода!
Прости меня, вернись, вернись, вернись…

Поцелуев мост
Горбатый мост, ажурной вязью кружев
Изящно пролетая над водой,
Темно дымящейся пред зимней стылой стужей,
Несет нас бережно на берег, на другой.
Мы, задержавшиеся в сказочном наиве,
Слились и замерли, как будто на посту,
И губы грели долгим поцелуем
На нашем Поцелуевом мосту.
Ветер странствий, ветер вечный
Осыпает серебром,
Но манит задор беспечный
Поцелуевым мостом.
Не забыть той жаркой встречи
С Поцелуевым мостом.

Ольга ПАШКОВА
Прощальная
На первый бал идут кадеты,
Торжественно, дыханье затая.
Начищены, отглажены колеты,
И четкий шаг, и ровная спина.
А на пролетках едут
девочки-«смольнянки»
Одеты в облака из белой кисеи,
На шеях ладанки, тончайшие перчатки,
Пушистый локон вьется вдоль щеки.
Тревожит вечер петербургский
запах флера,
Взгляд милый робких карих глаз.
И, щелкнув каблуками очень взросло,
Кадеты приглашают девушек на вальс.
Звучит громко медь полкового оркестра,
Загадочно ветер колышет маркизы
на окнах дворца.
И юный кадет, и такая же юная леди
Старательно пишут ногами красивые па.
Отступают войска добровольческой армии,
Первый бал, Петербург, вся привычная
жизнь позади.
Впереди неизвестность, ненужность,
тоска, эмиграция…
А туда еще нужно стараться
хоть как-то дойти.
Отплывает последний корабль,
оставляя Одессу,
Непонятно, что ждет — Ницца, Гамбург,
Тробзон…
И рыдает парнишка-поручик, увидев,
Как плывет, выбиваясь из сил, его конь.

Ведущий рубрики Вилор АКЧУРИН.