Франция — одна из стран Европы, где чаще всего происходят террористические акты. В 2015 году в Париже и пригородах столицы их произошла целая цепь. Начало, вспомним, положило нападение 7 января вооружённых боевиков на редакцию сатирического журнала «Шарли Эбдо», застреливших в упор нескольких сотрудников издания, полицейских и случайного прохожего, подсказавшего бандитам адрес журнала, — всего 12 человек. Через два дня сообщник тех террористов захватил супермаркет кошерных продуктов у Венсенских ворот и убил четверых людей. 13 ноября, в пятницу, поздно вечером в баре возле крупнейшего во Франции стадиона «Стад де Франс», где как раз шёл товарищеский матч между сборными Франции и Германии, террорист взорвал пояс смертника. Два таких же взрыва прогремели в холле стадиона. Президента Франции Франсуа Олланда, присутствовавшего на мачте, пришлось срочно эвакуировать. В те же минуты боевики проехались по нескольким парижским ресторанам, устроив в них бойню, и напали на концертный зал «Батаклан», где выступала американская рок-группа. В общей сложности в тот вечер жертвами бандитов пали 130 человек, более 350 оказались ранены.
Так что Катрин Пужоль — директору Французского института исследований Центральной Азии (IFEAC), профессору, автору многочисленных книг, посвящённых странам нашего региона, было что сказать на недавней международной конференции в Бишкеке, посвящённой проблеме предотвращения радикализации населения и присоединения к террористическим организациям.

В первую очередь Катрин Пужоль задалась вопросом: что объединяет её родную страну и Кыргызстан в противодействии экстремизму и терроризму, которые наряду с сепаратизмом называют главными из зол современного человечества? Франция, как и Кыргызстан, говорит она, является светским государством, где Конституция гарантирует разделение государства и религии. Вторую схожесть исследователь находит в том, что в обеих странах понимают, что воспитывать людей нужно с детского сада. На этом, пожалуй, схожесть и заканчивается. Дальше начинаются разности.

Первая разность заключается в ответе на вопрос, почему именно во Франции происходит большое количество терактов? Ронья Кемпин, изучавшая в своё время политологию в Париже и сейчас работающая экспертом по Франции в берлинском Фонде науки и культуры, в интервью Deutsche Welle среди главных причин называет тот факт, что Франция в прошлом имела колонии во всех регионах мира и сейчас это ей аукается. «…Нельзя забывать, — говорит Ронья Кемпин, — что Франция в силу своего колониального прошлого имеет большую мусульманскую общину, многие члены которой обладают двойным гражданством — как французским, так и, как правило, гражданством той страны, откуда родом они сами или их предки. Французским властям очень трудно контролировать этих граждан в тот момент, когда они начинают радикализироваться, ведь благодаря французскому паспорту им легко въезжать в страну и уезжать из неё. Многим сирийцам, тунисцам, алжирцам не нужна виза для пребывания во Франции. Они её граждане».

Среди основных причин Ронья Кемпин называет также активное участие Франции в боевых действиях против группировок ИГИЛ в Сирии и Ираке, а также огромное количество безработных среди молодёжи с миграционными корнями — 46%. Кроме того, Франция, по словам эксперта, расплачивается за то, что является глубоко светским государством и власти долгое время не обращали внимания на то, что происходит в религиозных организациях и прежде всего в мусульманских общинах.

«Что общего между террористами, разрабатывавшими и осуществлявшими проекты нападений на «Шарли Эбдо», кошерный супермаркет и «Батаклан»? — рассуждает дальше Катрин Пужоль и находит ответ в том, что все они были французскими гражданами и принадлежали, по выражению французского политолога Жиля Кепеля, к «третьему поколению джихада». Особенность этого поколения в том, что оно формируется из верующих иммигрантов. Почему они выбрали такой циничный и смертоносный путь, тем более заявляя, что делают это во имя религии? Хотя корень самого слова «ислам» означает «мир», и эта религия запрещает самоубийство. «Этот вопрос является сложным, — говорит Катрин Пужоль, — и включает в себя две проблемы: школа, очевидно, не может сделать всего, и прежде всего она не в силах препятствовать радикализации всех молодых людей, проходящих через неё. Тем более что возраст террористов, как правило, от 17 до 30 лет и школу они покинули очень рано. Вторая проблема в том, что трудно измерить эффективность предотвращения радикализации».

Начиная с 2014 года правительство Франции почти ежегодно разрабатывает планы противодействия радикализации и терроризму. Каждый новый документ опирается на опыт последних лет и исправляет ошибки. Последняя программа была представлена премьер-министром Эдуаром Филиппом в феврале 2018 года. В её разработке участвовали руководители 12 министерств, включая МВД, министерства национального образования, юстиции и спорта. Первые десять из 60 пунктов программы связаны со школой. Предусматривается в том числе подготовка преподавателей: их учат, как распознавать, что учащийся подвергается влиянию радикальных исламистских идей, и что нужно делать в таком случае. В каждой школе, лицее и колледже созданы группы в составе директора, его заместителя, помощника по социальным вопросам, медсестры и психолога, призванных определять возможные проблемные ситуации. О каждом случае радикализации руководство должно информировать власти, даже если боится испортить репутацию школы. Как говорит Катрин Пужоль, с сентября по ноябрь 2018 года поступило 800 таких сообщений. Разумеется, программа предусматривает прежде всего воспитательную работу, включая спектакли, дебаты и т. д.

После трагедии, случившейся в «Шарли Эбдо», власти страны создали «список FSPRT» и «список S». В первый вносят тех, чьи радикальные религиозные убеждения могут представлять опасность, во второй входит весьма разношёрстный народ — от противников глобализации, анархистов и ультралевых активистов до футбольных фанатов. База данных FSPRT (так называемой картотеки ориентировок для предотвращения радикализации террористического характера) формируется Отделом координации антитеррористической борьбы, куда поступают данные из отделений полиции и жандармерии, а также из-за границы. Помимо этого, каждый гражданин, у которого есть сведения о подозрительных элементах, может сообщить о них, заполнив соответствующий формуляр на сайте МВД. Там же указан телефон горячей линии, по которому вы получите подробный инструктаж, что делать, если кто-то из близких подпал под влияние радикалов.

Сегодня, как сообщает сайт ru.rfi.fr/frantsiya, в базе данных FSPRT числится около 20 тысяч лиц, разделённых по «уровню опасности». Самые опасные, их более 600, находятся под наблюдением генеральной дирекции внутренней безопасности. Слежку за радикализованными, но менее опасными лицами ведут территориальные подразделения полиции и жандармерии. 22,7% списка составляют женщины. Три четверти списка — взрослые мужчины. Из них 255 вернулись из зон боевых действий в Сирии и Ираке.

Поразительно, что вся эта статистика, равно как и сведения о том, кто и как формирует списки, какие структуры ведут слежку, почерпнута из открытых источников. У нас же в Кыргызстане из уст в уста чиновников и политологов кочует только информация о то ли 600, то ли 800 (цифры разнятся) кыргызстанцах, воюющих в рядах боевиков. Есть ли база данных типа FSPRT, народу неведомо. А уж тем паче сколько лиц в ней числится. Зашла недавно ради интереса на сайт МВД и ничего, кроме названия Службы противодействия экстремизму и незаконной миграции да фамилии её начальника, не нашла.

Асем ДУЙШЕНОВА.