Особое очарование творчества

Элана Дж. Эшба, заместитель координатора группы стратегического видения «Россия — Исламский мир»:

— Внимательно читая Айтматова, очень часто можно найти решения, позволяющие выйти из сложных жизненных обстоятельств, и при этом, что самое важное, остаться верным себе, остаться человеком. Нравственные искания свойственны людям независимо от их национальности и вероисповедания. В этом плане творчество Ч. Айтматова — своего рода глоток свежего воздуха, компас или даже путеводная звезда, которая не даёт заблудиться и выводит к единственно правильному пути. Поэтому оно неизменно находит отклик в сердцах людей по всему миру. В его произведениях проявляется стремление осмыслить жизнь человека в предельно широких философских категориях, связать личные проблемы героев с общими проблемами человеческого бытия, нравственного поведения и отношения к миру, что актуально для людей любой национальности и вероисповедания.

Особое очарование его произведениям придаёт яркий национальный колорит. Гуманистическая основа творчества писателя действительно имеет глубокие кыргызские истоки. Но не ошибусь, если скажу, что творчество Чингиза Торекуловича полилингвально и всечеловечно, близко и понятно людям, проживающим в разных уголках земли, во многом благодаря тому, что оно является своего рода синтезом кыргызских фольклорных и литературных традиций и опыта классической и современной русской литературы. Кыргыз по национальности, двуязычный писатель Айтматов вносит в мировую литературу свои открытия, сделанные на почве сочетания национального и интернационального.

Сам писатель в одном из интервью отметил, что легенды, сказания, былины входят в контекст его сочинений абсолютно на равных с реализмом. «Таков я по природе своей, жажду вовлечь читателя в магию и философию того, что сохранилось от прошлого, ибо мифы — это послания от предков». От себя можно добавить, что эти послания не просто актуальные сегодня, а, может быть, они сегодня даже нужнее, чем когда-либо ранее. Идеей диалога культур, цивилизаций пронизаны многие айтматовские произведения. Вопрос гармоничного сосуществования людей друг с другом и с природой по-настоящему занимал писателя. Как отмечал он сам, «меня волнует вопрос, что должны мы, люди, сделать, чтобы человек не утратил своей причастности к миру природы, ощущения поэтичности и красоты мира. Очень важна сознательная миссия культуры. Надо учиться любить. Подобное относится к природе. Уметь любоваться, ценить, наслаждаться природой. Видеть в этом смысл и красоту жизни. Надо, чтобы человек осознал, он часть природы, живёт один раз, и вот земля — это лоно. И он должен не разрушать её, а, наоборот, украшать. Относиться к природе, как к равному, разумно и вдохновенно».

Комментарии тут излишни. Но, пропуская через себя эти слова, появляется непреодолимо хочется подарить хотя бы по одному томику Ч. Айтматова сегодняшним руководителям и президентам, которые, судя по тому, что сейчас происходит в мире, иногда забывают свою главную миссию. Теме гармоничного сосуществования людей, диалогу цивилизаций уделял большое внимание и Айтматов — дипломат, общественный деятель. Известно, что он был членом группы стратегического видения «Россия — Исламский мир» и активно работал в этом направлении, всей своей жизнью доказывая, как важно объединяться перед общими угрозами. Образно, но очень точно данную мысль Чингиз Торекулович выразил в своём выступлении на одном из первых заседаний ГСВ «Россия — Исламский мир»: «Мы грузим караван идей. Поклажа разнообразная: разные корни и традиции, разные языки, вероучения разные, но нам предстоит держать единый путь коллективного выживания и развития на поприще современного многоликого мира глобализации. И все мы, участники стратегического видения в ракурсе России и исламского мира, возможно, и являемся караванщиками нового самосознания эпохи, новых убеждений гуманистических, национальных и глобальных для каждой этнической и теологической группы людей, для Востока и Запада, и в целом для всего мирового сообщества».

Чингиз Айтматов энергично развивал идею диалога культур и партнёрства цивилизаций как единственного и безальтернативного пути развития человечества, всячески поддерживая работу Группы, которая при его активном посредничестве стремилась к сложению двух полюсов в современной мировой политике — России и исламского мира, налаживанию долговременного конструктивного сотрудничества и партнёрских отношений. Вклад Чингиза Торекуловича в работу ГСВ «Россия — Исламский мир» сложно переоценить. Мы очень бережно, с большим уважением и трепетом относимся к его наследию и считаем своим долгом популяризацию его творчества и его идей. И то, насколько представительными являются мероприятия, посвящённые его памяти, насколько содержательными оказываются дискуссии и обсуждения на них, ещё раз явственно демонстрирует объединяющую силу его творчества. Айтматов, как лакмусовая бумажка, которая позволяет наглядно увидеть, как много у нас общего и как мы на самом деле похожи.

Культура мира и мир культуры в произведениях Айтматова

Ирина Краева, ректор Московского государственного лингвистического университета, доктор филологических наук, профессор:

— Все выдающиеся писатели-гуманисты прошлого — от Шекспира и Сервантеса до Толстого и Достоевского — искали «человека в человеке». Только «внутренний человек», по определению Мартина Лютера, исконный наследник и хранитель духовных ценностей, способен, органично реализуя свою самость, — центр своей личности, противостоять могущественным, сродни мировому океану, процессам глобализации, разрушающим онтологические основы жизни. Чингиз Айтматов — выдающийся сын талантливого и трудолюбивого кыргызского народа, не уставал призывать жителей планеты к взаимопониманию и сплочению: «Мы, люди, все в одной лодке, перед нами великий океан…» Масштаб его личности настолько велик, что выводит всё созданное им как мыслителем, художником, политиком и общественным деятелем за границы кыргызской культуры и превращает в достояние человечества, ищущего пути преодоления углубляющегося цивилизационного кризиса. Универсализм планетарного мышления Айтматова звучит во всех его ёмких высказываниях: «Каждый этнос вносит свой уникальный вклад в планетарную культуру. В наше время национальная культура не может развиваться вне всеобщего исторического контекста. Способность одной нации осваивать достижения другой — важный критерий оценки её творческой жизнеспособности. В свою очередь чуткая восприимчивость позволяет щедро делиться наработанными духовными ценностями с другими народами, обеспечивать взаимопонимание людей, их восприятие инонациональных ценностей.

Такие повести и романы писателя, как «Джамиля», «Первый учитель», «Материнское поле», «Белый пароход», «Пегий пёс, бегущий краем моря», «И дольше века длится день», «Плаха», «Когда падают горы», интересны читателям всех стран и континентов, потому что в них правдиво воссоздаются одновременно и конкретно-исторические — национальные, и всемирно-исторические — общечеловеческие коллизии. Их сюжеты разворачиваются в биографическом пространстве между рождением и смертью, в борьбе за трудовое и социальное взросление, за физическое, нравственное и духовное выживание, в поисках ответственной гражданской позиции в непрерывном труде самопознания.

Для раннего Айтматова само собой разумеющимся оказалось представление о том, что человеческая нравственность покоится на незыблемом природном основании. Мифологическая картина мира была дана Айтматову как условиями его рождения, так и повседневным опытом трудолюбивой скотоводческой и земледельческой культур кыргызского народа. Мудрое бытие символизируют дикие и домашние животные, существование которых определяется витальными законами органической регуляции. Иноходец Гульсары («Прощай, Гульсары!»), лисица и Буранный Каранар («И дольше века длится день»), волчица Акбара и её спутник Ташчайнар («Плаха»), снежный барс Жалбарс («Когда падают горы») входят в событийное пространство повестей и романов Айтматова как воплощение эстетических и этических законов неотменяемого природного бытия. Животные и люди живут у писателя по объединяющим их биологическим законам. Взаимопонимание между Танабаем и иноходцем Гульсары настолько органично, что воскрешает в памяти образ древнегреческого кентавра Хирона. В эпизоде, описывающем аламан байгу, иноходец Гульсары и всадник Танабай сливаются в единое целое.

Нравственную эстетику природного мира люди переносят в свой быт, регулируемый циклическими сменами времён года и поколений. Культурные традиции евразийских народов тюрко-монгольского происхождения сакрализировали эти законы в мифах, легендах, преданиях и притчах и дали словесно-поэтическое выражение этике повседневности, из которой вырастает вневременное бытие человека. Легенды, которые Айтматов интегрирует в фабулу своих произведений, аллегорически проясняют смысл рассказываемых им историй, оживляют этимологию фольклорных традиций и предписывают норму нравственного поведения. Автор с любовью пересказывает, осовременивая их, легенды о своих мудрых далёких предках.

Таковы притча о Рогатой матери-оленихе, покровительнице кыргызского народа в «Белом пароходе», сказания Великой Рыбе-женщине, прародительнице человеческого рода в «Пегом псе, бегущем краем моря», «Песни о верблюдице, потерявшей белого верблюжонка» и «Песни старого охотника» о Серой Козе, праматери козьего рода («Прощай, Гульсары!»), аллегория «Белое облако Чингисхана («И дольше века длится день»), легенда о птице Доненбай, в которую вселилась душа Найман-Ана, матери, погибшей от стрелы собственного сына-манкурта Жоломана («И дольше века длится день»), прозаическая поэма о поздней любви жырау, гениального акына Раймалы-ага к юной красавице Абдильхан («И дольше века длится день»), сказание о Вечной невесте («Когда падают горы»). Природное зерно жизни органично извлекается благородными героями Айтматова из вереницы дней, которые нанизываются на нить традиции, восходящей к «строгому трудолюбию и почтению старших» («Джамиля»).

Народный писатель Чингиз Айтматов вдохновляется обрядовым критерием выбора между добром и злом. Человеку новейшей истории либо суждено жить согласно естественному и, следовательно, нравственному закону внутреннего человека, либо предавать самого себя — адаптироваться к унизительным требованиям социальной необходимости и становиться «никчёмным», подобно сыну Казангапа — ничтожному карьеристу Сабитжану, малодушно вверившемуся не природно-мифологическим, а социально-историческим инволюционным тенденциям истории. «Может быть, — горестно размышляет Едигей, — его, Сабитжана, и обучали (в интернате, а не в семье) для того, чтобы он сделался таким, каким оказался». По частотности употребления «никчёмные» — доминирующий эпитет Айтматова, которым он награждает приспособленцев, поправших материнско-отцовские (матриархально-патриархальные) традиции и обрёкших себя на «безосновность» — проклятие индивида западной цивилизации. Тождество внутреннего и внешнего человека гарантировалось мифологическим периодом мировой цивилизации.

Онтологические герои Айтматова органично живут в гармонии с законами природы, не помышляя об их нарушении, пока внешние обстоятельства продолжают освящать своей незыблемой нравственностью установленный небесным Тенгри миропорядок. Они подтверждают и упрочивают исповедуемую ими правду традиционным укладом своей жизни. Подлинность наследуется молодыми героями писателя благодаря условиям их рождения, семейного воспитания и трудового самообразования. Такова солдатка Джамиля, учитель Дюйшен, крестьянка Толгонай, чабан Танабай Бакасов, мальчик Кириск, Буранный Едигей, Бостон Уркунчиев, Арсен Саманчин и, конечно же, носитель святой правды мифологического гилозоизма мальчик из «Белого парохода».

В мудром айтматовском мире сказочные метаморфозы не чудо, а естественный способ существования внутреннего человека: красавица-солдатка Джамиля полюбила не долговязого, угрюмого и нелюдимого Данияра, а озаривший его изнутри свет божественного певческого дара, и отважилась наперекор бытовому консерватизму прожить свою женскую судьбу. С течением времени художественное сознание Ч. Айтматова всё глубже вникало в перипетии драматического перехода от природной мифологии к социальной истории. Деструктивные обстоятельства втягивают в свою орбиту сознание чабана Бостона Уркунчиева, который, догадываясь об их всемирно-историческом масштабе, не надеется додумать до конца обостряющуюся «проблему человека»: «И получилось, что чем дольше он жил на белом свете, тем трудней становилось жить, и не столько даже жить, сколько понять смысл жизни».

Иррациональная власть имморального прогресса, выпестованного и запущенного «евклидовым сознанием», переживается в аффекте ужаса, который испытывают детёныши волчицы Акбары: «Но пока что ненародившиеся детёныши были неотделимы от материнского лона, составляли часть её существа, и потому и они пережили в возникающем смутном утробном подсознании тот же шок, то же отчаяние, что и она сама.

То было их первое заочное соприкосновение с внешним миром, с ожидающей их враждебной действительностью». И животному, и человеку — волчице Акбаре и Авдию Калистратову — не выжить в отвергнутой метафизикой экологической системе ценностей.

И страшная сцена жестокого охолощения иноходца Гульсары тенденциозно изображается писателем как очередное вторжение эгоистической цивилизации в экологию природных процессов: «Из всего прежнего осталась у него лишь одна страсть к бегу, — с прискорбием констатирует Танабай. — Всё другое давно уже умерло в нём. Умертвили, чтобы знал он только седло и дорогу». Трагедия манкурта Жоломана не только в навязанном ему беспамятстве, но и в том, что, утратив самосознание, он перестал задаваться «последними вопросами», сберегающими «человека в человеке» (Достоевский).

И всё же в вечной вселенной Айтматова нравственность «аграрного космоса» — общинного скотоводства и земледелия — могущественнее преходящих форм разрушительной социально-экономической конкуренции. Продавшийся в рабство бытовому благополучию рано или поздно либо расплатится за свои должностные преступления, как майор НКВД Тансыкбаев («И дольше века длится день»), либо деградирует, как окончательно утративший ценностные ориентиры алкоголик Базарбай Нойгутов из «Плахи». В этом романе автор вводит в несобственно прямую речь Авдия Калистратова — «поборника церковного новомыслия» формулу конфликта между нравственной природой и безнравственной социальностью. «В естественных вещах несправедливости не существует, она бытует лишь между людьми и идёт от людей». Если произведения Айтматова продолжают переводиться и издаваться миллионными тиражами во всём мире, то это означает только одно: сменяющие друг друга поколения обретают в них и множащиеся грани смысла, и подтверждаемые временем пророческие предвидения, и необходимые им как воздух духовные ориентиры. Через всю свою жизнь Ч. Айтматов пронёс выстраданное им и подтверждённое большим жизненным опытом убеждение: «Подлинно ценное отмечено одним — оно принадлежит всему человечеству».

Подготовил Александр ШЕПЕЛЕНКО.