(Продолжение. Начало в №№ 103, 106, 108)

МАРМАРИС

Путь из Миласа в Мармарис сказочно красив: идеально ровная, как и по всей Турции, лента асфальта всё время извивается среди невысоких, с мягкими контурами гор, густо поросших хвойными лесами. В основном здесь растут сосны, кедры, можжевельник. Провинция Мугла, к которой относится и Мармарис, богата лесами. По их площади она занимает четвёртое место в Турции — 829 тыс. 309 гектаров. Но, как говорит наш гид Хусейн, есть у Муглы и беда. Эта беда как раз связана с лесами. Например, в прошлом году там произошло самое большое количество пожаров в стране — 264 случая. Как пояснит чуть позже во время встречи с нами руководитель Управления культуры и туризма провинции Мугла Зекерия Бингёль, некоторые из местных жителей поджигают леса в надежде, что освободится место для строительства, однако законодательство страны предусматривает жёсткое наказание за это. Так же, как и за вырубку.

…Наконец, с очередного витка серпантина внизу, в чаше равнины, открывается панорама белоснежного города. За дни путешествия Хусейн стал для нас своим человеком благодаря хорошему знанию русского языка и тому обстоятельству, что какое-то время жил и работал в СНГ. Он обращает наше внимание на особняки, рассыпавшиеся горстью жемчуга на подъезде к Мармарису. Это дома элиты: звёзд эстрады, кино, просто богатых людей, которых привлекают сюда относительно прохладное лето, чистое море и прекрасная природа. Особенность Мармариса также в том, что здесь встречаются Эгейское и Средиземное моря. Поэтому это место ещё называют поцелуем двух морей.

На въезде в город нас встречает скульптурная композиция: земной шар — как приоткрытая жемчужная раковина, и внутри неё — крупная жемчужина. Символом города считается жемчужина. Основываясь на этом факте, иностранные туроператоры фантазируют всяк на свой лад. Одни говорят, что название города якобы возникло от французского Le Mar Maris, что означает «морская жемчужина». Хотя, если заглянуть в словарь, «морская жемчужина» переводится на французский как perle de mer. Другие рассказывают, что название происходит от древнегреческого «сияющий, великолепный». Не знаю, как там на древнегреческом, но историками установлено, что во времена древних греков поселение на этом месте носило имя Фискос. Мармарисом же оно стало в гораздо более позднюю эпоху — когда земли завоевали турки-сельджуки. Сами турки объясняют название тем, что рядом в горах находятся крупные месторождения мрамора (на турецком мрамор — mermer). Местные умельцы ещё в давние времена изготавливали из него изделия, которые морем отправлялись в Грецию. Есть ещё одна версия-легенда, которую и поведал нам Хусейн. Якобы отстроенная в 1522 году по приказу Сулеймана Великолепного крепость на берегу моря не понравилась ему, и он приказал повесить архитектора, произнеся короткое: Mimari as! Так оно или не так, но крепость является одной из исторических достопримечательностей города. Сулейман Великолепный прибыл сюда, чтобы сделать то, что не удалось его предшественнику султану Мехмету II — завоевать остров Родос, на котором обосновались рыцари, контролировавшие в Эгейском море значительную часть островов. Отсюда, из Мармариса, открывался короткий путь на Родос. Сложенная из мощных кусков породы крепость отреставрирована, строители тщательно закрепили раствором каждый камень, и наверняка сооружение простоит ещё многие века. Как и в замке Св. Петра в Бодруме, сейчас здесь археологический музей, и с верхнего яруса, защищённого от врага острыми камнями-зубьями, хорошо просматривается вся бухта, включая порт. Когда-то Сулейман Великолепный обозревал с этой площадки свои суда, стянутые для удара на Родос. Созданный им порт сегодня является одним из крупнейших в стране. Из него отправляются в путешествие и большие круизные корабли, и яхты. Со смотровой площадки видна бронзовая фигурка девушки с голубем в руке. Она встречает моряков, возвращающихся из далёких морей. Таким образом скульптор воплотил любовь, надежду и терпение, которые, как маяки, помогают выдержать путь и вернуться домой. Интересно, что в крепость можно попасть через прилегающий к ней караван-сарай. Осталось сожаление, что у нас было слишком мало времени, чтобы побродить по его удивительным улицам-лабиринтам, создающим впечатление, будто всё находится под одной крышей. Улочки вымощены камнем, а местами они представляют собой ступени, выбитые в камне и белые, словно припорошены мраморной крошкой или снегом. Такое ощущение, что находишься внутри мраморного карьера. И даже в этой теснотище найдено место растениям: любимые турками бугенвиллии, дикий виноград, лимоны растут в кадках или в насыпанной под окнами земле, плетясь по стенам и увивая окна. Судя по домам в караван-сарае, в них до сих пор живут, в некоторых устроены отели. По пути попадается «дом для кормёжки бездомных кошек» — так буквально переводится надпись на небольшом металлическом ящике, установленном муниципалитетом Мармариса. Так как я не увидела механизмов, приводящих в действие автоматическую кормёжку, то подумала, что, наверное, в этих коробках местные жители оставляют еду.

Район Мармариса, примыкающий к караван-сараю, является старым городом. Улицы в нём тоже узкие, много лавок. В новой части города улицы широкие, и этим Хусейн объясняет то, что Мармарис «спокойный», имея в виду отсутствие пробок.

Мармарис, как и Бодрум, небольшой город — здесь проживает всего несколько десятков тысяч населения, но в курортный сезон численность народа возрастает в десять раз. Курортный сезон на побережье Эгейского моря, которое более прохладное, чем Средиземноморье, не такой уж длинный: начинается в конце апреля, завершается в конце октября. Туристов в Мармарисе любят, поскольку бюджет города и доходы населения складываются в основном за счёт их приёма и обслуживания. На одной из развилок, выводящей из старых кварталов к морю, мы натыкаемся на скульптурную композицию из фигур трёх туристов, делающих сэлфи и фотографирующих город. Как я уже отмечала в предыдущих репортажах, турецкие скульпторы умело используют малую архитектуру в дизайне своих городов, особенно небольших.

Мы попали в Мармарис в последних числах октября. Туристов было уже очень мало, и поэтому лавки в старом городе открывались поздно — в десятом часу утра. В ноябре здесь начинаются дожди и льют уже до весны. Как сказал Хусейн, зимы тут скучные. Часть отелей закрываются до апреля, но многие работают круглый год, привлекая купанием в бассейнах и экскурсиями по природным достопримечательностям и историческим местам. Благо природа прекрасна, а древностей хватает.

У нынешнего туристического сезона есть особенность: влияние фактора нового коронавируса. В Турции, как я писала в предыдущих номерах, смогли организовать сезон даже в таких условиях, обеспечив безопасность гостей везде и повсюду, начиная с момента, как они ступают на трап самолёта. Мармарис не исключение. Нам рассказали такую интересную деталь: оказывается, мэр города взял за правило ходить по улицам («как простой житель», по выражению Хусейна) и смотреть: все ли носят маски. Выявленных нарушителей штрафуют. Мы спросили Зекерию Бингёля, наказывают ли туристов за игнорирование правил. «Гостей мы уважаем и любим, — ответил он. — За отсутствие маски не наказываем, но вежливо просим, чтобы надели».

Из Мармариса направляемся в провинцию Анталья. Нам предстоит проехать пять часов на автобусе и увидеть жизнь сельскохозяйственного региона. Вскоре после Мармариса, в районе Кёйджегиза, Хусейн торжественно объявит: «Въезжаем в Ликию, на землю Николаса». Во времена древних греков провинция Мугла относилась к Карии, а территория современной провинции Антальи приходилась на Ликию и Памфилию. Здесь родился, жил и нёс людям учение Христа Николай Чудотворец (Николас, как говорит Хусейн) — покровитель путешественников, детей-сирот и невинно осуждённых. Ликию Хусейн называет землёй солнца. Тут в самом деле много солнца и пейзаж другой: горы постепенно отдаляются и уступают место равнинам, занятыми плантациями хлопчатника, ещё зелёной, не набравшей вес, капусты, других овощей. Хлопчатник уже убран, над полями стелется едкий дым — жгут то ли стебли хлопчатника, то ли ботву овощей. Это удивляет, поскольку Турция — страна традиционно высокой культуры земледелия и к ландшафту относится бережно. У нас на юге (в Ошской и Джалал-Абадской областях) сухие стебли хлопчатника собирают в небольшие вязанки и продают для растопки тандыров. Плантации овощей чередуются фруктовыми и цитрусовыми садами. Проезжаем «апельсиновый рай», по выражению Хусейна, потом — «мандариновый рай». Апельсиновые деревья высокие, с пышной кроной, мандариновые — ниже, но ладненькие, с густой листвой. В «мандариновом раю» просим водителя автобуса притормозить и покупаем в придорожной палатке гранаты, лимоны и мандарины. Они гораздо дешевле, чем у нас. Например, килограмм гранатов — 6 турецких лир (примерно 60 сомов), лимоны — 5 лир (в городе Анталье они ещё дешевле, но мы этого не знали). Мандарины на прилавке удивляют своей зелёной кожурой — их, видимо, такими и собирают, и они дозревают, пока доедут до наших краёв. Торговец, оказывается, не только знает о Кыргызстане, но и какое-то время жил и работал у нас вместе с сыном: сын преподавал в университете «Манас», отец торговал в Оше и Джалал-Абаде. Воистину мир тесен.

…В районе населённого пункта Киник и дальше на запад пейзаж становится похож на балыкчинский: скудная растительность, ровная, местами каменистая земля… Только почва — ярко-красная. На значительной части нашего пути через провинцию Анталья мы видели именно такую почву, уже вскопанную и подготовленную под урожай будущего года. Оказывается, это краснозём — земля, богатая оксидами железа. Обычно на ней сеют пшеницу. Главное достоинство краснозёма — он сохраняет влагу даже в засушливые годы.

Вскоре после Киника в придорожном ландшафте впервые за последние дни появляются тополя — до этого мы видели только вечнозелёные хвойные леса. А в этой части провинции Антальи и осень похожа на нашу: в ней расплёсканы жёлтые краски. Справа в отдалении возникает гора, на которой почти нет растительности, — Хусейн называет её Лысой, или Белой. Дорога всё круче забирает вверх, наконец, мы достигаем высот, где живут кочевники. Отсюда родом и сам Хусейн. Где-то в этих краях находится дом, в котором он вырос вместе с братом и двумя сёстрами, и где сейчас живёт отец. «До сих пор кочуем», — характеризуя образ жизни родных и местного населения, говорит Хусейн. Придорожный ресторан, где мы останавливаемся пообедать, как раз находится возле одной из таких деревушек. Примостившиеся на склоне горы дома с терассами и терракотового цвета крышами; улицы, похожие на тропки; большие огороды, где топорщатся высохшие стебли кукурузы… Урожай уже убран, осталось снять с ветвей лимоны. Скоро пойдут осенние дожди, которые перейдут в снег, и он будет лежать уже до марта. Но до осенних дождей жители деревни успеют спуститься вниз. Они скотоводы, в основном выращивают коз. У каждой семьи ближе к морю, в «летней деревне», как говорит Хусейн, есть основной дом. Ранней весной они сажают там огород, а в мае со скотом перегоняют его вверх, выпасают и выращивают здесь второй урожай.

…Ресторанчик возле этой деревни, как и тот, где мы обедали у Эгейского моря, семейный. По-деревенски простой и в то же время сытный обед состоял из хлеба (турки подают его тёплым), чечевичного супа, риса, нежных, жареных кусочков мяса и густого, похожего на взбитый крем, йогурта. Парень, принимавший заказы и подававший блюда, сказал, что йогурт приготовила его мама. Такие детали здесь преподносят с гордостью, подчёркивая особенность своего заведения. Возможно, йогурт и был из козьего молока…

(Окончание следует).

Кифаят АСКЕРОВА.

Фото автора.

Бодрум — Милас — Мармари-Анталья.